Клокотала Украина (с иллюстрациями)

— Уже, говорят, пошел и Кривонос к Хмельницкому. Всыплют они теперь панам!

— Я тоже иду! Если меня выписали из войска да к печкам приставили, так я уж и не казак?

— А я что, не сумею отрубить голову какому-нибудь вельможному? Ты куда ж это направляешься, молодица?

Ярину впервые в жизни назвали «молодицей», и она покраснела как маков цвет.

— К батечке хочу. За Чигирин.

— Так ты подожди, вместе пойдем: мы тоже туда собираемся. А то сейчас на шляху одной опасно.

— Боюсь, чтоб не догнали.

— Они, слышь, теперь сами нас боятся. Ты что думаешь, у нас и пушка есть, и мушкетов десятка два, и самопалы.

Ярина сбила себе ноги и сегодня все равно не смогла бы идти дальше. Вскоре она узнала, что шорник Тихон, по прозванию Колодка, и верно собирает отряд, чтобы идти к Хмельницкому. Уже набралось человек тридцать.

Невзначай Ярина помогла одному парню сесть на коня, а когда норовистый конь тут же сбросил его на землю, она, раззадорившись, сама вскочила в седло. Непокорный конь понес ее по выгону, но сбросить не смог. Ярина носилась на коне, пока не укротила его. Тогда попробовали и другие сесть на него, но мало кто мог удержаться. И повстанцы начали уже уговаривать Ярину ехать с ними.

— Да это же казак, а не молодица! — дивились они.

Чем сильнее становилась надежда вернуться домой, тем пуще не терпелось Ярине увидеть отца, тетку Христю, хутор Пятигоры, а может, и... Она не договаривала, потому что сердце сразу сжималось в сладкой истоме: говорят же, что Максим Кривонос пошел на соединение с Хмельницким. Сейчас только и разговору было, что о нем да о нем.

На другой день Ярина вместе с повстанцами выехала из Чернобыля на том самом коне, с которым, кроме нее, никто не мог справиться.

Отряд назвали чернобыльским. Атаман отряда Тихон Колодка оказался сметливым, веселым казаком. Он сразу же стал ревниво охранять Ярину от чьих бы то ни было приставаний, а чтоб дело было вернее, сказал:

— Ты, Ярина, хорошо сидишь в седле, поезжай со мной. Чтоб картинка спереди была. Вон видишь, как загляделись на нас, даже пахать перестали. Эй, хлопцы-молодцы, вы чьи будете? — громко крикнул он.

— Пана Тышкевича!

— А чье пашете?

— Известно чье — панское!

— А пусть ему черт лысый пашет! Едем с нами казаковать, к Богдану Хмельницкому воевать!

— Ей-богу?

— Чтоб ваш пан солнца не видал!

— А саблю дадите?

— Ну не бисовы гречкосеи! — возмутился седой дед. — Ты еще спасибо скажи, что приглашают. Эх, не те лета! Забирайте всех коней и айда: такое теперь пошло, что дома не усидеть!

Три парубка прискакали без седел к отряду и сразу же пристроились.

— Давно бы так. Эх, хлопцы-молодцы! «Гей, на татарских полях, на казацких шляхах...»

Голос у Колодки был звучный, приятный, так и тянуло запеть, и по степи разнеслась широкая, голосистая и печальная песня о казаке стареньком, как голубочек, седеньком. Дед, который один-одинешенек остался с плугом на незаконченной борозде, рукавом рубахи стал утирать глаза.

— Не печальтесь, тату, вернемся казаками! — крикнул хлопец из задних рядов.

Впервые чернобыльский отряд вступил в бой в Радомышле, под Житомиром, принадлежавшим Адаму Киселю. Разведка сообщила, что в местечке шляхта сколотила хоругвь и всех, кто только заговорит о воле, бьет и вешает, потому в селах вокруг до сих пор тихо, но пан уже выехал на Волынь, в Гощу. В хоругви этой с полсотни человек. В чернобыльском отряде было уже больше, но только половина была кое-как вооружена, а остальные размахивали вилами или косами. Между тем объехать Радомышль никак нельзя было.

— Ну, так как нам быть, Ярина? — встревоженно посмотрел на нее Колодка. С каждым днем взгляд его все дольше задерживался на девушке, а движения становились более скованными.

Ярина, замечая, как смотрит на нее Тихон, сердито хмурила брови и мерила атамана холодным, как ледяная вода, взглядом. Сейчас она скривила губы и насмешливо сказала:

— А еще к запорожцам отправились! Казаки, цоб цобе!

Колодка покраснел и, опечалившись, глухо произнес:

— За тебя боюсь, Ярина!

— Сама уже нянькой была. Панове казаки, значит, как зайцы, по кустам?

— Почему по кустам? — удивленно закричали повстанцы.

— Атаман боится... А я думаю, пока шляхтичи раскумекают, мы половину их перебьем, а там и проскочим. Верно?

— Верно, верно, только мы тебя в середку!

— Раз так, то не отставайте! — и галопом погнала коня.

Колодка растерялся, но, видя, что Ярина не шутит, поскакал вслед за ней, стремясь опередить ее. Кони разгорячились и, взмахивая растрепанными гривами, скакали уже, как на гонках.

— Ярина! Ярина! — умолял Колодка.

Ярина оглянулась — повстанцы не отставали; тогда она крикнула:

— Доставай саблю, пане атаман! — и выхватила из-за пояса свой самопал.