Клон в пальто

На самом деле Аля была не совсем в этом уверена. Она послала на один религиозный сайт вопрос: как Церковь относится к клонам и считает ли их людьми. Но ей никто пока не ответил. Спрашивать напрямую, сохраняется ли бессмертная душа в единственном уцелевшем пальце, она не решилась.

После Лешкиного отказа продавать машины-утопленники иммигрантам в Америке Антоновы с Нарышкиными почти не общались. Мышкин-Норушкин окончательно бросил автомобильный бизнес и вплотную занялся биржевыми делами, а крепкой дружбы семьями у них никогда не было.

Но теперь Нарышкин нужен был Але позарез. Только у него были такие знакомые, которые через своих знакомых могли навести на нужного человека.

Аля подозревала, что нужного человека можно было найти и через Гнуса, минуя длинную цепочку чужих знакомых. Но Гнусу она не доверяла. Гнус — это такая редиска, которая расколется при первом же шухере (недавно они с Юлькой посмотрели «Джентльменов удачи»). А то и без шухера, просто расколется и все расскажет Антонову. Тем более что у него вдруг возникли неприятности — его детский комплекс «Маленький лорд» закрыли, и Шереметьев находился в мерзейшем расположении духа.

Об этом Але сообщил Лешка — без злорадства, но все-таки с удовлетворением.

— Было, ты знаешь, даже заседание Московской думы. О моральном разложении подрастающего поколения и все такое. Кто-то предлагал привлечь владельцев к уголовной ответственности. Но тут Гнус отмазался. А «Лорда» пришлось закрыть.

Неприятности Шереметьева косвенно отразились на Леше — почему-то Гнус решил, что партнер причастен к наезду на детский комплекс. С чего он это взял, было совершенно непостижимо. Разве что предположил тут какой-то Алин интерес, а муж и жена, как известно, одна сатана.

К тому же у них произошел конфликт, о котором Антонов рассказывал с победным смехом.

Гнус давно уже выражал недовольство Лешиной джентльменской манерой вести дела. Аля была с ним в этом вполне солидарна. Авторынок — это не ресторан для богатых детишек, здесь деликатности неуместны. А Лешка мало того, что разговаривал со всеми до тошноты вежливо, особенно по телефону — только и знал, что извинялся, благодарил и поддакивал, так еще и сторонился всякой черной работы, неизбежной в их деле.

Однажды Антонов с Гнусом вошли в прямой клинч. Речь шла об открытии в Подмосковье супермаркета автозапчастей, на который местные власти никак не давали разрешения.

— Надо ж-дать, — прокомментировал Шереметьев. — Угадай, как пишется «ж» — вместе или раздельно?

И добавил, решив убить партнера не только остроумием, но и начитанностью:

— Барашка в бумажке. Так это называлось во времена Гоголя и Пушкина. Придется тебе, Леха, ж-дать. Сунуть им барашка в бумажке. Да-да, тебе. Мне в этом уездном городе Эн вообще рисоваться нельзя.

Действительно, в уездном городе Эн, как обозвал Гнус тихий областной городок, господина Шереметьева знали как облупленного. Какими подвигами он прославился — об этом история умалчивает. Но улаживать там дела приходилось Антонову.

Леша приехал в городок, побеседовал с нужным человеком, получил вежливый отказ, завуалированный ссылками на бюрократическую волокиту, пребывание в отпуске компетентных сотрудников и прочие печальные обстоятельства. Но давать «барашка в бумажке» не стал, уехал ни с чем.

Гнус устроил своему партнеру самый гнусный скандал, на который только был способен. Обозвал чистоплюем и бабой. Пригрозил разрывом деловых отношений, что было полной глупостью, поскольку навредило бы им обоим. Короче, отвязался по полной. А через неделю стало известно, что в тихом городке прошел масштабный рейд по борьбе с коррупцией, и вежливый господин из мэрии, с которым Леше так и не удалось договориться, в числе других чиновников находится под следствием.

— Колдун, да? — недоверчиво спросил Гнус у Антонова. — Признайся, ты знал? Кто у тебя в органах? Ладно, не хочешь колоться, не надо.

Но Лешина щепетильность, избавившая их обоих от неприятностей, не помогла исправить отношения. Гнус по-прежнему таил на Лешку обиду и считал, что тот своими идиотскими принципами вредит общему делу. Ведь Антонов, как оказалось, вообще не давал взяток, даже гаишникам. И другими полезными методами брезговал. «Знал бы, не связывался», — говорил Шереметьев в кругу приятелей, и эти слова тут же передавались Леше. Он только смеялся, рассказывая об этом Але, а она думала: «А я — если б знала?..»

Положение было безвыходным. Переделать Рыжего невозможно, жить с ним нынешним — убийственно скучно. Клон, шпион и дворянин — а все равно скучно.

В разгар этой скуки Аля узнала, что обе Терехины с Иннокентием и Иркой-училкой недавно ездили в Питер на дачу к какой-то Иркиной новорусской подруге. Алю не позвали.

Она в гробу видали все новорусские дачи, вместе взятые. Но оказалось, что у нее больше нет друзей.

Это была последняя капля.