Клоны

Он вспоминал и хотел вспоминать еще, одно воспоминание тянуло за собой другое, вселенные-клоны соединялись в нужной квантовой последовательности, ему было сейчас все равно, как это происходило в природе, он не думал о физической сути явления, просто вытягивал нить, и она возникала – длинная, бесконечная. Ему еще много предстояло узнать о себе. О себе и Лайме. О Лайме и жизни. О многих жизнях – своих, как ни странно, именно и только своих.

– Моя бабушка, – улыбнулась Лайма, – научила меня гавайскому, когда мне было три года, и первой фразой, какую я произнесла, была: «Я люблю тебя, бабушка».

– Я люблю тебя, бабушка, – повторил Леонид.

Лайма засмеялась и прижалась к нему.

– Что мы будем делать? – спросила она много веков спустя в какой-то из множества вселенных-клонов. – Самое простое – пойти в мэрию и зарегистрировать брак. Тогда ты останешься на законных основаниях. Кстати, у Корвина в лаборатории экзопланет есть вакантное место, я слышала пару дней назад. Правда, сначала тебе надо…

– Развестись, да. Думаешь, меня не вышлют, пока будет продолжаться процесс? Я знаю Наташу, она… Впрочем, ничего я на самом деле не знаю.

– Вспомни, – посоветовала Лайма. – Где-то когда-то с тобой это уже произошло. А где-то произойдет через сто лет.

– Где-то не случится вообще.

– Такого не может быть, – убежденно сказала Лайма. – Такого просто быть не может.

«Да, – подумал он, – такого просто не может быть».

– Дежа вю, – произнес Леонид. – Память иногда подсказывает, а мы не верим…

– Я верю. Когда я увидела Тома на экране… И когда вспомнила… Я верю, понимаешь? Ты вспомнишь, как остался здесь со мной. Что для этого сделал. А если не вспомнишь, придется самим придумывать выход, верно?

– Конечно. Нас столько во всех вселенных, что вместе мы обязательно придумаем.

– Ты расскажешь Хаскеллу о сигнале? О передаче? О Томе?

– Нет, – огорченно сказал Леонид. – Эта информация – собственность группы, Папа не станет ничего публиковать, пока не разберется во всех деталях. А он никогда не разберется. Он ничего не понимает в квантовой космологии.

– Ты огорчен?

– Я? – Леонид прислушался к себе. – Пожалуй, нет. Я все равно напишу статью.

– О памяти? – улыбнулась Лайма.

– Я физик, – уклончиво произнес Леонид.

– А я – нет, – решительно сказала Лайма. – Я запишу все, что смогу вспомнить. Об этой жизни и обо всех других.

– И назовешь книгу: «Я во всех моих вселенных». Это будет бестселлер.

Леониду казалось, что он улыбается, Лайма видела в его глазах слезы, и оба не представляли, что ждет их завтра.