Клор (СИ)

— А, gaikokujin, проходи, не стесняйся, — бросил субъект Джин, которая каким-то образом оказалась справа от меня. Выглядела она откровенно паршиво: лицо цвета блузы нашего нового знакомого, обескровленные губы сжаты в тонкую линию. — Ну вот чего вы начинаете сразу, а? Я разве кусаюсь? Врежу? Вот то-то же.

Соображение первое: я проверил комнату. Когда Плитка убежала от нас, внутри всё ещё было пусто. Маскировки, одновременно скрывающей от физических и эфирных сенсоров, в природе не существует — тут либо-либо. Комната была пуста. Соображение второе: существо передо мной не является демоном. Отсутствует характерное возмущение эфира. Связанный вопрос: насколько полны мои знания о демонах? Корректировка: существо передо мной не относится ни к одному известному мне виду демонов. Соображение третье: существо способно к имитации человеческой речи. Осмысленной речи, адекватной изменяющейся обстановке. Следовательно, когнитивные способности существа не могут быть ниже вычислительного предела Сёрла.

Резюмировать размышления я не успел, поскольку субъект с ружьём заговорил вновь:

— Род приходит и род уходит. Но есть то, что остаётся вечным, неизменным, имманентным, если угодно, свойством бытия, спокойным среди бурь.

— Кондитерское искусство? — я решил потихоньку проверить пределы когнитивных способностей оппонента.

— Взрыв.

— Ты бредишь, что ли?

— Человек — не более, чем животное, способное грёзить наяву, поэтому определённо и однозначно. Цитирую: «ДА», — конец цитаты.

— Джойс?

— Против Краски или Архивектор Мюсли? Даже с учётом того, что эта личностная пара тождественна, в эту игру можно играть вдвоём, молодой человек.

Мне стало по-настоящему жутко.

— Дурацкая, нечестная, односторонняя телепатия, вероятно, подумал ты, — Стрелок, как я решил называть субъекта про себя, тихо усмехнулся и около двух корней из двух секунд отстукивал по щеке иррациональный ритм.

— Стоп, что?! — закричал я. Последняя мысль точно не могла быть моей.

— Обезглавливающая шутка, правда? Сдаёшься?

— Зачем ты явился мне, неприкаянный дух, лишённый телесного воплощения?! — вот опять! И ведь никаких следов ментального воздействия, что характерно.

— А это, детектив, правильный вопрос! — Стрелок поднял к небу указующий перст левой руки. — Я здесь, чтобы навести твою голову на стрелу. Не только и не столько твою, конечно, но твою в том числе. Во всяком случае, это место и это время были выбраны именно ради тебя, остальные воспринимают эти свойства континуума в принципиально иной метрике.

— К делу, если не сложно.

— Конечно, конечно. Вот тебе простой вопрос для разогрева: ты никогда не задумывался над тем, почему пятна крови заговорили лишь после осознания тобой чувства долга? Почему сердце хромовое вновь стучит как будто бы живо, но лишь после дефибрилляции?

В попытке зацепиться за хоть что-то разумное я перевёл взгляд сначала на Талоса, а потом на Джин. Они оставались неподвижны и молчаливы. Когда я снова посмотрел на Стрелка, громыхнул дуплет. Я покачнулся, но быстро понял, что скорее от неожиданности, чем по делу. Всю комнату заволокло едким дымом — гнусный ковбой явно использовал чёрный порох.

Когда вокруг стало видно хоть что-то, Талос уже исчез, а Джин, оперевшись на стену — не самый безопасный манёвр, кстати, — судорожно глотала что-то из точной копии Гаевой фляжки. К Конторе они отношения не имеют, как же. На месте кресла лежал небольшой — в пол-ладони — брусок блестящего голубовато-серебристого металла. Убедившись, что подарочек не фонит ничем известным мне, я надел перчатки и подобрал его. Тяжёлый, мягкий на ощупь, слегка холодит кожу, поверхность стремительно чернеет. Интересная штука. Пальцы после такой, наверное, лучше не облизывать.

— Джин, — позвал я, — сумка для вещдоков у тебя? А то мне мы как-то забыли взять.

Ферон оторвалась от фляги и медленно кивнула.

— Упакуй, пожалуйста. Осторожно, с вероятностью ноль девяносто пять эта грязь токсична. Вряд ли сильно, но попадания в глаза или рот ты точно не хочешь.

Ещё один подозрительно расслабленный кивок. Я передал брусок и начал внимательно изучать комнату. Размеры два на три метра, потолок два метра ровно. Пожалуй, когда Кахваджи говорил о «конуре», это было некоторое преувеличение. Тесновато, конечно, но не настолько. Хотя, возможно, моё восприятие искажено тем, что в комнате почти ничего нет. Совсем. Пара циновок в углу, плотно скрученное войлочное одеяло у стены да пара крючков для одежды, болтающихся на соплях — вот и вся обстановка.

— Темнит Плитка, — заметил я. — Все вещи она уже явно выгребла. Кстати, она ведь под конец оговорилась, что Тоуро здесь «жил», а не живёт. Да и про «бомбиста» тоже.

— Верно подмечено, молодец, — Джин как раз восстановила ровное дыхание и потихоньку возвращала лицу выражение ироничного превосходства. — Разве что бомбистами по старой памяти всех политических называют. А эфирные следы зря ищешь. Тоуро не хватало квалификации на что-то серьёзнее бытовой магии, а этот… в шляпе который, следов не оставляет. Никогда.

Я развернулся к Ферон:

— Ты знаешь, кто это?

— Слышала. Всякое.