Клор (СИ)

— Поконкретнее можешь? Сдаётся мне, тут что-то очень серьёзное.

— Говорю же, не знаю я ничего наверняка! — ладони Джин собрались в кулаки.

— Так, вдохнули-выдохнули, успокоились…

— Я спокойна!

— Это важно! — я начал закипать. — Возможно, вопрос жизни и смерти! Он дуплетом жахнул по мне, между прочим!

— Что-то по тебе не заметно!

— Джин!

— Я уже сколько лет как Джин! А вас, гражданин Сехем, заносит! И вообще, что вам толку от моих комментариев, которые вы даже понять не сможете?!

— Не расскажешь — не узнаем, пойму или нет!

— Заносит, Тит Кузьмич! Точка.

Ферон попыталась удалиться от меня чеканным шагом, но в каморке Тоуро сделать это было проблематично. В итоге она просто села у стены и стала разматывать одеяло. Бессмысленное занятие — рулон мы оба просветили поисковой магией и ничего существенного там быть не могло.

— Я, наверное, тоже перегибаю, — голос Джин был совершенно ровным, а лица я не видел. — Но тут отвечать правда нечего. Просто человек уже несколько сотен лет как не вершина всех пищевых цепей на планете. Тот, кого ты видел, — вот высший хищник. Ему плевать, сколько у тебя опыта. Ему плевать, сколько ты демонов на флаг порвал. Он не демон. Он не человек. Он воплощение Бездны. Существо, ломающее мироздание самим фактом своего существования. Его боятся даже боги — не потому, что он их убивает, но как раз по обратной причине.

— Спасибо. Можешь ведь просто ответить. Я, конечно, ничего не понял, но это уже гораздо больше, чем ничего не знаю.

Ферон только покачала головой и лёгким движением руки, подкреплённым магией, скатала одеяло обратно.

— Вещдоки брать не будем? — удивился я.

— Тут нет вещей Тоуро, — Джин встала и отряхнулась. — Даже потожировые все затёрты — уж не знаю, с чего Плитка решила, что может сделать комнату принципиально чище.

— Скрывает причастность?

— Едва ли. Она женщина настолько честная, насколько это вообще возможно в этом всеми богами проклятом квартале. Сейчас идём к ней. Вопросы задаю я, ты делаешь хмурый вид и пассивно излучаешь неодобрение. Понял?

— Отличный план, — усмехнулся я. — Мне нравится. Кстати, Плитка упоминала про какие-то агитационные мероприятия на Батрацкой по вечерам. Ты знаешь, о чём это?

— Да просто пьяные сборища.

Проползая через входную шторку, я снова подумал, что нет ничего удивительного в том, что человек, живущий в такой дыре, хотел спалить весь мир дотла. Плитка снова только что не подпрыгнула, когда Ферон позвала её:

— Хозяюшка?

— А, госпожа комиссар, ну что, уже всё посмотрели? — темп речи чуть медленнее, чем в прошлый раз, ощущение, будто каждое слово проталкивается сквозь гортань. Выбирает выражения? — Хотя там и смотреть-то особо нечего, я же давеча ещё поругалась с паршивцем-то этим. Вы представляете, всю комнату изгадил, пакостник! Завалил, как есть всё завалил, от пола и до самого потолка, мусором всевозможным! Я ему так и сказала: сам не вынесешь — так я соберу и вышвырну, так и знай. А он как начал про освобождение рабочего класса от капиталистической эксплуатации и ликвидацию частной собственности — и где только чуши этой нахватался, вот скажите мне? Это что ж получается, и женщины тоже общие будут, если по ихнему-то? Вот я ему и сказала, чтоб он выкинул из головы хлам, а из комнаты — дурь всю! То есть наоборот, конечно, но вы же меня понимаете, госпожа комиссар, верно?

— Понимаю, хозяюшка, понимаю, не нервничайте вы так, — Джин покачала ладонью в жесте «сядь и успокойся». — Вам нечего бояться. Нам только нужно узнать, что стало с вещами Тоуро.

— А, так я их в коробки упаковала и под лестницу выставила, чтобы неповадно было, — лицо Плитки разом обмякло, морщины разгладились, да и плечи как будто слегка просели. — Ну, на случай, если он всё-таки решит что-то нужное взад забрать.

— Спасибо, хозяюшка, вы нам очень помогли.

Мы уже развернулись к двери, когда Плитка окликнула нас:

— Так это, господа комиссары… А малой вернётся-то ещё, как думаете? А то комната простаивает, непорядок ведь…

— Едва ли, — бросил я через плечо. Перед глазами снова встала жуткая помесь самогонного аппарата и освежителя воздуха. — Сдавайте смело, для нас там тоже ничего полезного.

— Спасибо, спасибо, господин Сехем! Ох, как камень с души, честное слово, как камень…

Глава 10. Нас тут полно таких серьёзных

Перспектива: Айха Плитка, самый честный брокер

Жить страшно. Но нежить пострашнее будет. Так что лучше самой доложиться куда следует, чтобы потом не разложили по частям. Вот, допустим, Степной Волк. Про него люди всякое болтают, а по-моему, человек он честный и справедливый, да! И мало ли что люди говорят, они про всех говорят. Иные так вовсе всё мелют, что Кахваджи-пьяница — городовой! А Волк — это человек надёжный, в обиду не даст — сам кого хочет, того и обидит…