клуб аистенок(СИ)

"Боже праведный! Надеюсь, я не откусила больше, чем могу проглотить. Очень крутая, очень сложная ситуация. Проблемы этих людей не только в будущем, они в том, как жить в этой повседневной жизни изо дня в день.

Рик Райзман во время болезни сына, без сомнения, накрепко привязался к нему, но до сих пор не способен поддерживать отношения с женщиной. И Шелли Милтон. Сегодня он выглядит хорошо, расхаживая по комнате с Сидом на плече, но вирус болезни уже завис над этой семьей. И де Нардо. У Митча есть или нет отношений с суррогатной матерью? Эта тайна скоро выйдет наружу. Митч стоял рядом с женой, касаясь ее спины, Роуз сидела на маминых коленях, и мама завязывала шнурки ее крошечных туфелек. Если подозрения Элейн оправданы - впереди эту семью настигнет боль, боль не только для Элейн и Митча, но самая большая -для Роуз".

- Не хочу быть рассудочной, дидактичной, как пойдут дела в группе, - объясняла Барбара Дане, разливая яблочный сок в бумажные стаканчики, - потому что в моей практике были группы, которые начинали жить сами по себе, и родители обсуждали все, что с ними происходит. Однако, у меня есть кое-какие стартовые идеи и направления, и, возможно, мы захотим их обсудить. Например, как много мы хотим, чтобы дети узнали, и когда. Как создать систему поддержки, как управиться с нереальными ожиданиями праздников, поддерживать ли связь с биологическими семьями рассказами, письмами. Рик, возможно, захочет сделать фотоальбом для Давида с фотографиями его биологической семьи и -вашей семьи, начиная с дедушек и бабушек. Чтобы Давид познакомился со своими корнями.-

Они много еще о чем говорили, иногда легко, иногда сдержанно, в прикуску с крекерами, сыром, изюмом, а потом все вместе спели "Две маленькие синички сидели на пригорке", "Колеса автобуса", "Ици-Бицы Паучок", а в конце Барбара почитала детям книжку.

Когда все ушли, Барбара с Данной собрали стульчики и задвинули их в угол. Дана ушла. Барбара, всегда гордившаяся своей способностью видеть группу клиническим оком, села на один из пластиковых стульчиков и, перебрав в памяти все, что было сказано сегодня, - по какой-то необъяснимой причине - расплакалась.

27

Арти Уильсон, один из исполнительных директоров в комедийном жанре на студии, мимоходом заметил Шелли, что тот худеет, и Шелли часами не мог работать, так он был угнетен этим замечанием.

- Шелл, - клялась Рути, - это был комплимент. Он знает, мы ненавидим его из-за того, что он заставил нас убрать шутку из того сценария в прошлом сезоне. Он решил, она провокационная и теперь он пытается казаться очаровашкой. Разве ты не знаешь, что в Голливуде считается абсолютной лестью, если кто-то скажет, что ты худ?

Десять штатных писателей - все равно, что десять пациентов психиатрической больницы,' каждый со своим неврозом и уникальностью. Перед встречей с ними Шелли говорил: "Принеси мне плеть и стул, пора приручать животных". Говорилось это с любовью и признанием того факта, что и они - Рути и Шелли - скроены из того же теста, что и эти психи, но поскольку они продюсеры, их работа - контролировать продукцию.

Одной из своих обязанностей они считали также защищать писателей, поддерживать в них добрый, боевой дух и создавать атмосферу дружескую, забавную и креативную. Иногда даже Рути что-то пекла и приносила на эти утренние совещания. К сожалению, защитить штат от Зева Райдера, исполнительного продюсера, не представлялось возможным. Он всегда во все вмешивался. Когда случалось Шелли не появлялся на работе, Рути инстинктивно избегала любого контакта с Зевом, но если ему удавалось настигнуть ее, он не упускал случая клюнуть.

- Где ж твоя забавная половина? - спрашивал он.

Рути было известно, что за их спиной он называл их с Шелли "Сестрами Долли", шикал и цыкал по поводу некоторых их шуток - "юмор гомиков" - так он их называл. Он презирал всех в команде писателей, и они платили ему той же монетой. И все-таки во многом, благодаря таланту Рути и Шелли, шоу было очень популярно, хотя иногда не удавалось оградиться от дурных вибраций Зева Райдера.

Например, в то утро, когда Джек Голдштейн, худющий, с диковатыми глазами и шевелюрой Энштейна, писатель в команде, чьи странноватые и воспаленные идеи, казалось, исторгнуты под действием наркотиков, ворвался в кабинет Райдера. В то утро Райдер выбросил один из скетчей Голштейна из сценария.

- Совсем не забавно, - заявил он.

Райдер разговаривал по телефону, когда Гольдштейн потянул трубку из его руки, повесил ее, потом, пригнув через стол, крепко ухватил Райдера за ворот рубашки Ральфа Лорена и прошипел ему в лицо:

- Скажи что-нибудь забавное. Ты - исполнительный продюсер комедии ... Хоть одну забавную шутку, одно забавное слово, и я тебя не убью! Шутку, позаимствованную, ворованную, цитату из кого угодно, чтобы доказать мне, что ты понимаешь, что такое забавно.

Он держал его за оба конца рубашки в большом стиснутом кулаке, стягивая короткую жирную шею Райдера. Глаза Райдера от шока вылезли из орбит.