клуб аистенок(СИ)

- Я заключила договор, потому что была глупа, - сказала она. - Думала, что беременность можно отделить от опыта создания жизни. Но это не так. Мне необходимо быть с ней. Знаешь, Элейн, мы все трое - ты, Митч и я - мы можем сражаться, как те в Нью Джерси и другие уродливые случаи, и, наверное, я проиграю, но, послушай, я - ее мать. У нее - мои гены, она росла внутри меня, она вырастет и да! У нее будет много от де Нардо! Но однажды ты услышишь, как она хохочет моим глупым оглушительным хохотом, услышишь ее голос по телефону, и на мгновение решишь, что это я звоню. Или увидишь, как она толстеет именно в тех местах, где я, и точно так, как ты видишь в себе свою мать - как все мы - ты увидишь в ней меня. Элейн, я сделала ошибку огромную. И Митч сделал ошибку и ты. Ты, наверное, надеялась, что Митч будет больше любить тебя или бросит, если ты откажешься от всей этой затеи. И у меня была потребность чувствовать себя важной, особой, как тогда, когда я была беременна, а потом родила сына. Каждый по своим причинам мы пошли на это и очень скоро, еще до того, как мы это полностью осознали, ребенок твоего мужа уже развивался внутри меня. Все, что я могу сказать, даже, несмотря на то, что я видела ее всего несколько раз с момента рождения - ... я люблю ее. Давай продолжим добрые отношения, которые у нас были, когда я была беременна ею. Посмотри на меня, Элейн, и поговори со мной, как женщина с женщиной. Не из той части тебя, которая боится, что Роуз однажды решит, что я ей нравлюсь больше, чем ты, той частью, что боится, что твоя мама и сестры Митча сочтут тебя умалишенной, за то, что ты позволяешь мне быть рядом с Рози, но там, где ты чувствующая, заботливая женщина, знающая, что такое страдание и боль, что такое быть использованной, той части, которая знает, что никто не имеет очень многих, кто его любит. Мне не нужен Митч. Поверь, он мне никогда не был нужен, иначе бы ты инстинктивно поняла это и никогда не выбрала бы меня суррогатной. И Митчу я тоже не нужна. Но он-то понял, когда я пришла к нему, каким-то примитивным, инстинктивным чувством, где- то в самой глубине своей, и это заставило его принести ко мне ребенка, он-то понял, что никакие бумаги и законодательства в мире не отвернут тот факт, что я - ее мать. Изменял ли он тебе, поступая так? Конечно, изменял, да гораздо больше, чем если бы трахал меня шестью разными способами каждый раз, когда мы встречались. Потому что это была ложь духа, а не тела, и что еще хуже - он делал Рози частью лжи. Митчу следовало собраться с силами и сказать тебе; "Я поступил дурно, Элейн. Все это с самого начала было неверно. Мне следовало продолжать попытки усыновления, потому что раз у Джеки такая потребность быть с малышкой, надо что-то делать". Но он боялся. Поймался в свою собственную ловушку мачо. К тому же, он видел, как сильно ты любишь ребенка. Как связь с ней крепла день ото дня, и как ты меняешься. Он боялся, что, если только он упомянет меня, ты возненавидишь его или бросишь, или то и другое вместе. Что нам делать, Элейн? Не забирай у меня этого ребенка! Умоляю тебя, позволь мне хоть иногда видеть ее.

"Боже мой!" - подумала Элейн, - "что мне делать?!".

Глаза их встретились и замкнулись в замок. Она перекатывалась с носка на пятку, зная, что движение это успокаивает крошку. Роуз положила головку на грудь и посапывала, засыпая.

- Кошмар какой-то, - голос Элейн был полон боли. - Что самое страшное и трудное: я вот смотрю на тебя и думаю: "эта женщина права. Если бы я родила Рози, не имеет значение, какие бумаги я бы подписала, и сколько бы мне заплатили, им пришлось бы сначала убить меня, и только потом они смогли бы отнять у меня ребенка. Боже милосердный! Ну зачем я на это согласилась?! Боже милосердный! Прости меня за то, что я приняла в этом участие! Джеки, мне так жаль! - и она разрыдалась.

Они обе плакали, обнявшись, держа ребенка - их ребенка, который мирно сопел в этом слезном объятии. А когда Джеки ушла после того, как Элейн пообещала ей подумать обо всем, запах Shalimar все еще стоял в фойе.