Клуб Алиби

Она взяла карандаш и блокнот и проследовала за ним в кабинет и направилась к любимому деревянному креслу, несколько отстоявшему от стены, чтобы с угрожающим и бескомпромиссным видом сесть перед прекрасным бидермайерским [31]столом Шупа. У него было столько секретов, у этого Шупа, его молчание стоило так дорого. Она тихо сидела и внимала с видом молящегося. Немцы приближаются, и все американцы скоро побегут домой. Она почти физически ощущала панику отъезжающих, которая витала в кабинете Шупа.

Он закрыл дверь кабинета, взгляд механически скользил по сообщению от жены Эмери Морриса: «Муж нездоров и останется дома до выздоровления».

— Вы распространили сообщение о смерти мистера Стилвелла? — спросил он таким тоном, как будто говорил о прогнозе погоды или обеденном меню в Ритце.

На безупречном лице мадам Ренард появился первый изъян; появились морщинки и глаза наполнились слезами.

— Бедный мальчик. Это из-за сердца, правда? Кто знал? Он казался таким здоровым и сильным. Мой отец ушел из жизни так же…

— Да, хорошо, — оборвал ее Шуп. — Сегодня утром я говорил с посольством. Все уже готово. Репатриация останков. Вы закажете венок. Что-нибудь для семьи, с именами сотрудников. Соболезнования. Его можно будет отправить вместе с гробом.

Она сделала короткую запись карандашом в блокноте.

— Я прослежу за всем.

— Что-нибудь еще пропало? — спросил Шуп. — Что-нибудь, кроме вещей Ламона?

— Я не прочесывала помещение. Денег не взяли. Ящики не сломаны. У того, кто это сделал, был ключ.

— Вашключ?

— Возможно дубликат.

— Вы знаете об этой конторе больше, чем кто-либо. Вы знаете, в каких коробках полазили, каких из работ Ламона не хватает…

Ее глаза сузились, как у сиамской кошки.

— Месье Шуп, вы же не хотите сказать, что я прервала свой сон и отправилась грабить офис посреди ночи? Если на то пошло, то у меня и так хватает дел по дому, прежде чем эти чертовы немцы ворвутся в Париж и сделают нашу жизнь ничтожной, вы понимаете? Я могу сейчас же уйти!

Она нервно забарабанила пальцами.

— Мне нет нужды дожидаться месье Морриса, и объяснять, что он сделал с собственностью фирмы. Меня это не волнует, comprendez-vous [32]?

Ее проницательность — этой пятидесятилетней женщины с чувственностью работницы борделя, кипящей под строгим костюмом — насторожила его. Шуп не хотел сосредоточивать свое внимание на Моррисе. Или примешивать его к исчезновению документов. Или к смерти Стилвелла.Он не даст мадам Ренар повода распускать слухи среди сотрудников.

Он сидел на своем стуле, соединив кончики пальцев и наклонив седую голову — идеальный образ стареющего юриста — и думал о роли в этом деле Мемфис Джонс. О том потоке слов, который она вылила на него прошлой ночью, и о галерее образов, которую они разбудили: Моррис на коленях в строгом костюме от Сэйвил Роу, и пенис танцора кабаре в его руках. Тот же самый танцор, повешенный в комнате Филиппа Стилвелла. Шуп пожевал губами, словно пробуя на вкус вино. Главное, по его мнению, было не в том, чтобы понять, а в том, чтобы локализовать проблему. И свести до минимума ущерб для фирмы.

— Мне просто интересно, Джейн, знаете ли вы, какие документы исчезли.

Она продолжала сидеть прямо на стуле, ее ухоженные пальцы сжимали блокнот.

— Все документы мистера Стилвелла… И… папки «Ай Джи Фарбениндастри».

— «Ай Джи Фарбен», — повторил он. — Немецкая фирма.

— Да.

Шуп почувствовал внезапный приступ тошноты. Чтобы подавить его, он достал нож для писем и принялся задумчиво вертеть его в руках, словно мог прочесть будущее по его полированной поверхности. «Салливан и Кромвелл», особенно Роже Ламон, были юрисконсультами международного картеля химических мануфактур, одной из которых была «Ай Джи Фарбениндастри». В картель также входили американская фирма, «Элайд Дай энд Кемикал Индастриз»; бельгийский концерн «Сольвей и К°»; а также британская химическая компания. Четыре корпорации имели большие запасы на складах друг друга, а руководящие чины были настолько перемешаны, что их едва можно было различить; но все эти отношения рухнули восемь месяцев назад под топором войны. «Ай Джи Фарбен» перестала быть клиентом «С. и К.». Украденные папки теперь представляли интерес только для историков. Но только ли для них?

— За неделю до отъезда месье Ламона документы были в работе, — добавила мадам Ренар.

Несмотря на эмбарго фирмы на немецкий бизнес. Шуп перевел взгляд с ножа для бумаг на лицо женщины.

— Почему?

Она пожала плечами.

— Я узнала бы об этом последней. Месье Ламон никогда не прибегал к услугам секретаря. Он печатал все сам, vous voyez [33].