Клуб алкогольных напитков

У Ром закружилась голова. Она была сильной и стрессоустойчивой женщиной, ибо всегда ждала подвоха отовсюду. Но никогда, никогда не думала, что нож в спину вставит ей ее лучшая подруга.

Более ничего не говоря, она лишь жестом руки велела уйти Мелассе, который в привычной ему манере начал что-то лепетать в знак извинения и спрашивать, все ли с ней порядке, но не выдержав этого, Ром крикнула:

— Убирайся вон! — отчего и след его простыл.

Глава 25

Вы знали, что название профессии «гейша» состоит из двух иероглифов: «искусство» и «человек», таким образом означая «человек искусства». Этому учатся ни один год. Саке понадобилось всего шесть в роли майко44. И едва она перешагнула этот путь (то бишь сменила алый воротник на белый, поменяла прическу, да и начала по-другому краситься — помадой не только нижнюю губу, но и верхнюю), как решила, что с нее хватит. Все что можно было взять из этой профессии, девушка непременно взяла, и поэтому гордо подняв голову ушла из окия45.

Но в памяти на всю жизнь вклинились уроки, что давала госпожа Осузу из квартала Шинбаши. Насколько она была прекрасной внешне, настолько же и мудра внутри. И более всего Саке была ей благодарна за ее терпение. По природе взрывной характер тяжело давался под корректировку, но девушка не сдавалась, ведь ее вела сильная и строгая рука ее госпожи.

Каждое утро Саке читала новости в газетах, пыталась запомнить спортивные колонки с неизвестными словечками и тяжелую политику, училась играть на сямисэне, танцевать, красиво изящно ходить в окобо46, подавать чай и кротко улыбаться, при этом правильно отводя взгляд. Это все звучит банально и глупо, но самом деле весьма заковыристый труд. Ведь надо было все делать одновременно и не допускать ошибок.

Именно там Саке научилась сдерживать своих демонов, молчать и делать вид, что «все прекрасно». Как и сейчас, стоя на тропе войны, ей надо было стать спокойной и даже внешне покорной.

Расправив свое уже изрядно грязное кимоно, расчесав заледенелыми пальцами длинные пожирневшие волосы и постаравшись уложить их в прическу, девушка пыталась привести себя в порядок. Конечно, это было сложно сделать, так как под рукой не было ни зеркала, ни элементарной расчески, красивых шпилек и прочих женских атрибутов, не говоря уже о том, что руки ее все еще были связаны. В помещении было полутемно, что в какой-то мере было ей на руку, ведь так Кумыс не заметит того, что вместо помады сейчас у нее на губах кровь, а грязные руки со сломанными ногтями не поддались чистке в остатках воды, что он принес.

К тому времени, как он появился, прошло без малого сутки. Девушка сидела, сложив под себя колени и тупо смотрела в пол перебирая в голове реплики, чтоб вести легкий диалог.

На рассвете дверь скрипнула. На этот раз Кумыс решил сразу подать голос:

— Саке, только не кидайся, — и усмехнулся своим же словам, — ты же знаешь, что я прихожу к тебе с миром.

Девушка молчала. Ей недозволенно кричать, а тихого голоса он скорее всего бы не услышал.

Когда мужчина, приподняв руки (будто сдается) заглянул в контейнер, то слегка удивился. В пыльном спертом воздухе (не потерявшем все запахи былого рыбного промысла), где лишь через щели пробивался свет, в углу, изящно разложив ткани кимоно и опустив голову, сидела Саке. И было что-то волнительно прекрасное в этом всем виде, атмосфере. Она как жемчужина в болоте: блестела и переливалась.

— Саке? — как-то вопросительно обратился к ней Кумыс.

— Здравствуй, — подняла она глаза.

— Что все это значит?

Девушка мило улыбнулась и указала рукой на место рядом. Лишь в этот момент мужчина заметил, что она разложила сухофрукты по ржавым склянкам. Для всего мира эта картина выглядела бы абсурдно-убогой, но почему-то Кумыс был лишь заинтригован. Он никогда не видел гейш при работе, и эта вся церемония окрашивалась нотками любопытства.

— Я подумала, что ты скорее всего устал бороться со мной и решила выслушать твою историю.

Кумыс усмехнулся, мотнув головой и все же присел, но не в позе сэйдза47

, как Саке, а на восточно-арабский манер — подобрав под себя ноги в позе лотоса. Он ни на секунду не отводил взгляд от Саке: во-первых, с практичной точки зрения он понимал, что она в любой момент может броситься к двери и вновь попробовать сбежать, а во-вторых, что-то было неуловимое в ее жестах, глазах и речи, что притягивало.

— Что печалит тебя, Кумыс? Груз чьего бремени ты все это время несешь на своих широких плечах? — полушепотом спросила она.

Мужчина не знал, откровенничать ли ему с ней или просто промолчать. Второе даже было бы куда правильнее, ведь в какой-то мере она его «жертва», а не наоборот.

— Это долгая история, Саке, — хотел он отмахнуться.

— Так давай не будем торопиться. Ведь я никуда не бегу, — последняя фраза рассмешила его.

— Да, и на том спасибо.

— Ты изменился, — для кого-то это фраза показалась бы провокационной или как минимум неприятной в данной ситуации (в особенности для Кумыса, что слышал это выражение не единожды от Текилы в последнее время), но голос девушки скорее говорил «все в порядке, это нормально».