Клуб Дюма, или тень Ришелье

Миледи угрюмо кивнула. Нынче ночью она явно готовилась сыграть совсем другую роль, но, как и миледи из романа, была дисциплинированным агентом. В обмен на оружие она вручила Рошфору рукопись Дюма. Потом с беспокойством оглядела Корсо:

– Надеюсь, он не станет скандалить...

Рошфор самоуверенно улыбнулся, достал из кармана большой автоматический нож и выразительно покрутил в руке – будто только теперь вспомнил о нем. Белые зубы Рошфора сверкнули на смуглом лице, пересеченном шрамом.

– Думаю, не станет, – ответил он миледи, убирая нож в карман и даже не открыв. Потом послал Корсо улыбку – одновременно дружелюбную и зловещую. Взял с кровати свою шляпу, повернул ключ в замке и, сделав карикатурно почтительный поклон, указал охотнику за книгами на дверь так, будто в руке у него была широкополая шляпа с перьями.

– Его высокопреосвященство ожидает вас, сеньор, – проговорил он. И засмеялся – звонко, коротко и сухо, смехом вышколенного слуги.

У двери Корсо оглянулся на девушку. Она повернулась спиной к миледи, которая направила револьвер на нее и Ла Понте, и по-прежнему не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Она смотрела в окно, зачарованная бушующими снаружи ветром и дождем, и при вспышках молнии ее силуэт резко вырисовывался на фоне неба.

Они вышли на улицу и нырнули в бурю. Рошфор сунул папку с рукописью Дюма под дождевик, чтобы уберечь от воды, и теперь вел Корсо по улочкам, которые тянулись в старую часть города. Ливень мотал ветви деревьев, струи шумно колотили по лужам и брусчатке; крупные капли текли у Корсо по волосам и лицу. Он поднял воротник плаща. Вокруг царил мрак и не было ни души; только вспышки молнии время от времени освещали улицы, и тогда удавалось различить крыши средневековых зданий, мрачный профиль Рошфора под обвисшими полями шляпы, силуэты двух мужчин, которые шагали по улице и дружно втягивали головы в плечи при раскатах грома, когда он с дьявольским грохотом обрушивался на клокочущую Луару.

– Прекрасная ночь, – заметил Рошфор, повернувшись к Корсо и стараясь перекричать шум ненастья.

Он, видимо, хорошо знал городок. Шагал уверенно, иногда оглядывался, чтобы убедиться, что спутник не отстал. Мера вполне бессмысленная, потому что Корсо в данных обстоятельствах последовал бы за ним хоть до адских врат; да, собственно, его не слишком удивило бы, если бы именно там и завершилось их зловещее путешествие. Вспышка молнии осветила средневековую арку, мост через старинный ров, вывеску «Булочная-кондитерская», пустынную площадь, островерхую башню и чугунную решетку с табличкой «Замок Менг-на-Луаре. XII-XIII век».

За решеткой они увидели светящееся окно, но Рошфор свернул направо, и Корсо сделал то же. Они шли вдоль поросшей мхом стены, пока не наткнулись на потайную калитку, Рошфор вытащил огромный старинный железный ключ и вставил в замочную скважину.

– Этой калиткой пользовалась Жанна Д'Арк, – сообщил он, поворачивая ключ, и тут очередная молния осветила ступеньки, которые спускались во тьму. А еще Корсо успел рассмотреть улыбку Рошфора, темные глаза, сверкнувшие под полями шляпы, бледный шрам на щеке. Что ж, подумал охотник за книгами, по крайней мере, это достойный противник; да и весь спектакль был задуман и разыгран безупречно. Мало того, Корсо против воли начал испытывать к этому типу, кем бы он ни был, своего рода симпатию, ведь он очень усердно и с полной отдачей играл доставшуюся ему сволочную роль. Александр Дюма радовался бы как ребенок, расскажи ему кто эту историю.

У Рошфора в руке появился фонарик, он осветил им длинную и узкую лестницу, терявшуюся далеко внизу.

– Ступайте вперед, – приказал он.

Их шаги звонко отдавались на маленьких площадках, где лестница круто поворачивала. Какое-то время спустя Корсо вздрогнул под мокрым плащом: снизу на них повеяло холодным и затхлым воздухом, вековой сыростью. Луч света позволял разглядеть стертые ступени, пятна на сводах. Лестница привела их к узкому коридору, вход туда был забран ржавой решеткой. Рошфор на миг осветил круглую яму слева.

– Это старинные подземелья епископа Тибо д'Оссиньи155, – пояснил он. – Через этот колодец трупы спускали в Луару. Именно здесь сидел Франсуа Вийон.

И он принялся декламировать сквозь зубы, шутливо:

Ayez pitie, ayez pitie de moi...156

Он, вне всякого сомнения, был негодяем начитанным. Очень самоуверенным и склонным к дидактике. Правда, Корсо не смог с ходу решить, ухудшало это его собственное положение или улучшало; к тому же теперь его занимала совсем иная мысль. Она засела у него в голове в тот самый миг, когда они ступили в коридор. Ведь финал-то все равно один: проигравших – в реку... Надо заметить, что шутка не очень его развеселила.

Они продвигались вперед под сводами, с которых частыми каплями стекала вода. Вдруг в конце галереи блеснули глаза крысы, но она тотчас с писком растворилась во мраке. Затем проход расширился и превратился в круглый зал, где потолок поддерживался стрельчатыми нервюрами, а в самом центре – мощной колонной.