Клуб Дюма, или тень Ришелье

Корсо почесал затылок. И нетрудно было угадать, о чем он подумал: на самом деле, если кто и отнесся ко всему слишком всерьез, так это тот, другой, – субъект со шрамом.

– А кто такой Рошфор?

– Его зовут Ласло Николаевич. Актер, вечно игравший роли второго плана... В том числе Рошфора в сериале, который Андреас Фрей пару лет назад снял для британского телевидения. Тут надо добавить, что он сыграл роли почти всех негодяев-бретеров: Гонзаго в «Лагардере»; Левассёра в «Капитане Бладе», Латура д'Азира в «Скарамуше», Руперта де Хентцау в «Пленнике замка Зенда»... К тому же он обожает приключенческие романы и мечтает вступить в Клуб Дюма. Лиана очень полагалась на него. Это она настояла, чтобы мы подключили его к нашему делу.

– Что ж, ваш Ласло вложил в роль всю свою душу...

– Боюсь, что да. Подозреваю также, что он хотел заработать очки для вступления в Клуб... А иногда играл еще и роль героя-любовника, – я выдавил светскую улыбку, надеясь, что она получится убедительной. – Лиана молода, красива и чувственна. Можно сказать, что я занимаюсь интеллектуальной стороной ее личности, мирными всплесками ее романтических чувств, а Ласло Николаевич, как легко догадаться, – более прозаическими гранями ее темпераментной натуры.

– Что еще?

– Да почти ничего. Николаевич – Рошфор пообещал, что при первом удобном случае отберет у вас рукопись. Поэтому он последовал за вами из Мадрида в Толедо и Синтру, а Лиана поехала в Париж, прихватив с собой Ла Понте – на всякий случай, вдруг у Рошфора ничего не получится и вы заупрямитесь. Остальное вам известно: рукопись мы не получили, миледи и Рошфор выбыли из игры, а вы явились сюда. – Я задумался. – Знаете что? Мне в голову пришла мысль: а не предложить ли вам стать членом Клуба вместо Ласло Николаевича?

Он даже не спросил, в шутку я говорю или всерьез. Снял свои разбитые очки и стал машинально протирать стекла – с таким видом, словно находился за тысячу километров отсюда. – И это все? – услышал я наконец.

– Разумеется. – Я кивнул в сторону зала: – И вот вам доказательство.

Он снова нацепил очки и глубоко вздохнул. А мне очень не понравилось выражение его лица.

– A «Delomelanicon»?.. И какое отношение имеет Ришелье к «Девяти вратам в Царство теней»?.. – Он подошел почти вплотную и принялся тыкать мне в грудь пальцем, отчего я даже попятился. – Вы что за идиота меня принимаете? Скажите еще, что понятия не имеете, что общего между Дюма и этой вот книгой, что ничего не знаете о пакте с дьяволом и прочих вещах – убийстве Виктора Фаргаша в Синтре, пожаре в квартире баронессы Унгерн в Париже. А кто донес на меня в полицию? Вы сами? И что вы скажете о книге, спрятанной в трех разных экземплярах? О девяти гравюрах, выполненных Люцифером и перепечатанных Аристидом Торкьей после возвращения из Праги «с привилегией и с позволения вышестоящих»... Обо всем этом чертовом клубке?

Вопросы свои он буквально выплеснул мне в лицо. Он орал, выставив вперед подбородок и сверля меня злыми глазами. Я отступил еще на шаг и глядел на него раскрыв рот.

– Вы сошли с ума, – выкрикнул я с возмущением. – Объясните же наконец, о чем идет речь?

Он достал коробок спичек и зажег сигарету, защищая огонек ладонями и не переставая при этом глядеть на меня сквозь очки, в которых отражалось маленькое пламя. А потом изложил свою версию событий.

Когда он кончил говорить, мы оба какое-то время молчали. Мы стояли рядышком, опершись на влажные перила, и смотрели на сверкающие в зале огни. Рассказ Корсо длился столько, сколько ему понадобилось, чтобы выкурить сигарету. После чего он бросил окурок на пол и придавил каблуком.

– По логике вещей, теперь мне следует признаться: «Да, это правда!», и протянуть руки, чтобы вы надели на них наручники... – сказал я. – Вы и впрямь ожидаете чего-то подобного?

Он чуть помедлил с ответом. Изложив свою версию, он, видимо, и сам почувствовал ее шаткость.

– И все же, – прошептал он, – связь существует.

Я уперся взглядом в узкую тень, которую он отбрасывал на мраморные плиты террасы. Прямоугольники света из зала разрезали тень на части и вытягивали ее так, что она стелилась по ступеням до самого сада.

– Боюсь, – добавил я, – воображение сыграло с вами злую шутку.

Он медленно покачал головой:

– Разве это плод моего воображения: Виктор Фаргаш, утопленный в пруду, баронесса Унгерн, сгоревшая вместе со своими книгами?.. Все это случилось на самом деле. И две истории переплетаются между собой.

– Вы сами сказали – две истории. А может, и связи тут чисто литературные? То есть интертекстуальные...

– Оставьте ваши литературоведческие термины. Но ведь именно с этой главы Дюма все и началось. – Он с обидой посмотрел на меня. – С вашего проклятого Клуба. С ваших забав и игрушек.

– Тут нет никакого преступления. Играть никому не запрещено. Если бы это была не реальная история, а художественное произведение, вы как читатель были бы главным виновником.

– Не говорите глупостей.