Клуб для избранных

Поскольку теперь жены рядом не было, Марку было безразлично, дежурит он в Хэллоуин или в любой другой праздник. Правда, на Хэллоуин безумств творилось больше, чем в полнолуние, и их последствия заметнее всего ощущались в отделении неотложной помощи. Там будет вдоволь глубоких рваных ран, куда жертва, находясь в изрядном подпитии, непременно занесет грязь. Будут сломанные кости — результат жарких стычек между участниками традиционного парада и возбужденными подростками. Будут наркоманы — любители самого разного зелья, бледность которых усугубят зловещие маски, непременная принадлежность Хэллоуина.

В общем, Марк был рад, что ему выпало дежурить в отделении критических случаев, а не в «неотложке». Его пациентами будут обычные больные — без маскарадных костюмов, не накачанные наркотиками и не в угаре всеобщего безумного веселья.

Из «неотложки» ему позвонили в десять вечера.

— Женщина, пятьдесят шесть лет. Боли в грудной области, отдаются в левую руку, длятся до пяти минут. Кардиограмма без изменений. Боль удалось снять, — в телеграфном стиле доложил встревоженный ординатор. — Может, просто грудная жаба, но я бы госпитализировал. Хотя случай несложный...

Фраза осталась неоконченной, однако все было ясно без слов. «Несложные случаи» считались коньком Марка. Он всегда предпочитал ошибиться в пользу пациента.

— Согласен. Сейчас спущусь. Что там внизу — зверинец?

— Еще какой!

— Буду рад помочь. У нас как раз тихо.

— Спасибо. Было бы очень кстати.

Спустившись, Марк обнаружил, что новая больная, хотя и пребывала в здравом уме и не находилась под воздействием наркотиков, все же была в костюме — во всяком случае, ее голова. Белоснежный парик, увенчанный алмазной тиарой, вероятно, должен был символизировать Марию Антуанетту. «А она и впрямь похожа на королеву», — отметил про себя Марк, пожимая протянутую ему руку с безупречным маникюром, унизанную кольцами.

— Добрый вечер, доктор Тейлор, — светским голосом проговорила дама.

— Здравствуйте, миссис Дженкинс. Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно. Нет, в самом деле уже ничего не болит. Haверное, я могу идти...

Она осеклась, и Марк понял, что его элегантная пациентка не слишком стремится попасть домой. Она пыталась бодриться, но чувствовалось, что ее что-то тревожит. Очевидно, вопреки ее заверениям боль все же не прошла. Госпитализировать, и немедленно.

— Нет, вам придется задержаться, — возразил он. Женщина с облегчением кивнула и улыбнулась. В это время сзади раздался жизнерадостный голос:

— Мамочка, я только что разговаривала с отцом... Ох, извините! Здравствуйте!

А вот дочь была в костюме, да еще в каком! Фиолетовое бархатное платье, украшенное крошечными жемчужинами, спускалось до пола. В низком вырезе виднелась роскошная грудь. Черные полосы, высоко поднятые надо лбом, тоже были унизаны жемчугом. Опушенные темными ресницами фиалковые глаза при виде Марка зажглись от удивления и удовольствия.

— Кэтлин, это доктор Тейлор. Моя дочь Кэтлин.

— Привет, — сказал Марк и подумал: «Какая красавица!»

— Привет, — отозвалась Кэтлин. В голове ее мелькнула стандартная фраза: «высокий красивый брюнет», — только на этот раз она не вполне передавала обаяние того, кто стоял перед ней. Не «высокий», а такой, как надо; не просто «брюнет», а мужчина, чьи темно-каштановые кудри чувственно спускались на уши и шею, а серьезные карие глаза казались темнее из-за синеватых кругов под ними. Красавец? «Да он невероятно, потрясающе красив!» — мысленно поправила себя Кэтлин. — Как мама? — помолчав, спросила она. .

— Прекрасно, — в один голос откликнулись Марк и Вирджиния Дженкинс.

— Опасности нет, но на всякий случай мы хотим подержать ее к больнице денек-другой, — продолжил Марк.

— Чтобы исключить инфаркт, — объяснила дочери миссис Дженкинс.

Услышав сугубо медицинское выражение из уст столь изысканной особы, Марк удивился. Очевидно, Дженкинсы вращались в тех кругах, где подобный жаргон был в ходу.

— Доктор Тейлор вошел за минуту до тебя, Кэтлин, так что я не успела рассказать свою историю. Я действительно страдаю коронарной недостаточностью, что подтверждено ангиограммой. Меня наблюдает доктор Браун из Атертонской клиники. Время от времени, когда случается приступ, меня кладут в больницу, но, как правило, вскоре отпускают, — добавила она, искательно заглядывая ему в глаза.

«Очевидно, сегодняшний приступ отличался от предыдущих, — подумал Марк, — поэтому она и тревожится».

— Вы отлично ввели меня в курс дела, миссис Дженкинс. Я сейчас же свяжусь с доктором Брауном.

— Мы были на балу в Фэрмонте, — вмешалась Кэтлин, — и решили, что лучше привезти маму сюда, а не в Пало-Альто. Обычно ее кладут в Станфордскую клинику.

Вежливостью и светскостью молодая женщина не уступала матери. Чувствовалось, что обе не хотят обидеть ни лечащего врача Вирджинии, ни Марка.

— Вы поступили совершенно правильно. Если пожелаете, через пару дней мы переведем вас в Станфорд.

— Надеюсь, что через пару дней вы опустите меня домой. А до тех пор я могу полежать и здесь.