Клуб дневных мечтателеи

Дэйдримы спокойно пережили очередную волну ужесточения карантинных ограничений. В первую очередь, потому что в DDC начали делать экспресс-анализы на вирус, и это помогало государству («в сложившейся ситуации» стране, по обыкновению, «катастрофически не хватало денег») бесплатно выявлять новых заражённых. С другой стороны, за спасительную соломинку, дающую шанс на выход, хватались люди потому уже только, что изнемогали сидеть по домам. Получить пропуск в дэйдрим было проще, чем на выезд в магазин за два квартала от дома. Кроме этого, дэйдримы создавали небывалое ощущение: люди в них словно открывали друг друга – впервые за долгое… можно сказать, впервые вообще. Все тянулись к общению в тритах беззаветно и трогательно, словно распускающиеся друг другу навстречу нежные цветы. Коллаборации оказывались немыслимыми. Человечество «заболело» жизнью в режиме Daydreamers Club.

Линия 7: Лучший собеседник (г. Москва, дэйдрим «Сити башня Евразия Премиум плюс»)

– Чтобы разбавить наше молчание, Татьяна Николаевна, предлагаю заняться кто чем хочет. Я вот – почитал бы. Не вслух, конечно. Книжку взял, но всё времени начать не было, работа, работа…

– Ничего себе. Какого же года эта книга? Орфография дореволюционная, как ты это читаешь, Семён? Глаза сломать можно.

Герои новой сюжетной линии – М, 24 и Ж, 42 – лежали под невидимым хэштегом #обоюдноесмущение в уже привычном для всех в стране и в мире полуголом виде. Скажем, что мировая мода, скорректированная карантином (тройка «рубашка-галстук-трусы» в тысячах разновидностей стала главным трендом даже для вернувшихся в офисы – не скромничал никто, это стало вариантом нормы, как, например, во время о но – штаны с продранными коленями), скорректированная карантином мода второй волной получила комплектации и более вольные – штаны совершенно умерли уже как формат, вот-вот готовы были уйти в небытие рубашки, тишоты и топы: пока ещё в концептах прет-а-порте, но всё шло к масс-маркету. Огненная апокалиптическая жара стала повсеместной, превратив одежду из необходимости в аксессуар.

Что привело Татьяну Николаевну и Сёму в трит? Вопросы бизнеса (особые для каждого из двоих), смешанные в пропорции 1:1 с «затрудняюсь ответить». Мы же понимаем, что «затрудняюсь ответить» было основной причиной всех визитов в Daydreamers Club-ы?

Она лежала и тайком смотрела на него («испытывает, что ли»; Семён с неудовольствием замечал это, следя за Татьяной Николаевной краем глаза). Он – продирался через яти, еры и «и с точками» старинной книги, которую, как он теперь понимал, лучше стоило читать дома, в тишине и одиночестве.

Семён скользил глазами по пожелтевшей бумаге и всё не мог сосредоточиться.

«До самаго горизонта разстилаются въ поле безкрайнія русскія снеги. Не видать тому полю конца-края и въ ясный день – а нынче и подавно…

Охъ, разгулялось надъ ночною равниной январьское ненастье, закружила лютая пурга! Летятъ надъ скрипучимъ настомъ миріады колючихъ снежинокъ: звеня на морозе хрустальными колокольцами, перегоняютъ другъ друга, то взмывая выше серыхъ снеговыхъ тучъ до самаго поднебесья, то вдругъ съ силою обрушиваясь внизъ.

Уууууу! – завываетъ чорная вьюга. Мететъ пороша, скрипитъ подъ обледенелыми полозьями и усталыми конскими копытами.

Холодная тьма сгустилась надъ одинокою чорною кибиткой, медленно и упрямо ползущею сквозь буранъ. Тройка коней въ изнеможеніи тянетъ тяжелыя сани, подгоняемая ледянымъ Бореемъ шибче, чемъ даже и кнутомъ ямщика. Ямщикъ не зеваетъ – щелкаетъ бичомъ да посвистываетъ, бросая быстрыя взгляды на кибитку – какъ тамъ седокъ, не примерзъ ли къ санямъ?..

Только истый смельчакъ отважится на дальній путь въ такую непогоду. Мететъ, пуржитъ пуще прежняго, небо смешалось съ землею; не понять, долго ль еще до людского жилья – скоро ли кони согреются въ сухомъ и тепломъ стойле, скоро ль найдутъ себе отдыхъ и кровъ пассажиръ и ямщикъ, заплутавшія въ непроглядной январьской ночи…

Не видать ни зги подъ тусклымъ, будто огонекъ светляка, луннымъ сіяніемъ. Едва виднеетъ кибитка въ ненастномъ зимнемъ поле. Сокрытъ подъ овчиннымъ тулупомъ пассажиръ одинокой повозки. Какія думы идутъ на умъ ему въ это чорное время? Что въ душе, что же в мысляхъ его?..

Тпру-у-у!»

(Сёма так смешно шевелит бровями, когда читает. Такой забавный… и с таким интеллектом. Этот скромняга уже сейчас всех уделывает под ноль. Через пару лет у меня должностей не останется, чтоб его дальше повышать. Хоть грейды под него переписывай. Чудовище. Бэбифейс, и бровки, но чудовище.)

– Не думала я положа руку на сердце, что ты согласишься на этот эксперимент. Оу-у. Beg your pardon. Ты же читаешь. Будешь кофе? Чай. Тут есть какой-то… «Сенча…» чего… «Сенча Мёд и пчёлы», что за бред… будешь чай?

– Не, спсиб.

– Тебе в целом здесь уютно? Всё хорошо? Нет дискомфорта?

– А. Что?

– Ладно, читай, читай. Не обращай на меня…

– Если вы хотите поговорить, я могу отложить, давайте пообщаемся. Ноу проблем. Интересно, вейп можно?