Клуб Джентльменов

Кейдж поперхнулся, и попросил счет.  Рыжуля склонила голову к плечу, украшенному простенькой стеклянной брошкой, но возражать не стала. Преподаватель с трудом удержал гримасу, когда выяснилось, что успокоение нервов взволнованной невесты обошлось ему в десять шиллингов! Он вежливо простился с дамой, с которой даже не познакомился, и торопливо вернулся в корпус – перерыв давно закончился, и его уже ожидали студенты.

Если бы профессор мог видеть, что делает его случайная визави после его ухода, он бы очень удивился. Рыженькая особа немедля пулей пролетела в мужской туалет, пугая гостей и официантов развевающимися юбками, а через некоторое время оттуда вышел молодой худощавый мужчина с тяжелым саквояжем в руках. Он, не задерживаясь прошел к воротам Академии, где и перемигнулся с рыжим здоровяком, везущим тачку полную золы. Мужчины дружно покинули Академию, свернули в переулок, выдернули из пепла подозрительно шуршащий плотный кожаный мешок, и прыгнули в поджидающую их карету без гербов и опознавательных знаков.

— Все получилось? – улыбнулся Аллиаль, проверяя в крохотное зеркальце, весь ли грим он успел стереть.

— Получилось, — прогудел Кентавр, обнимая мешок, как свою любимую Кэндис, — этот профессор даже метки с журналов не снял!

Мужчины переглянулись, и засмеялись, сбрасывая напряжение. Отыскать и похитить записи Аманды из квартиры профессора, было непростым делом. Академия большая, кто знал, где он их прячет. По счастью Грегори вспомнил, что Мэнди еще в школе метила свои тетради алхимическим «маячком», на тот случай, если троечники украдут их. Оказалось, школьная подруга привычек не растеряла, и все ее записи обнаружились в отдельной коробке в шкафу профессора Кейджа. В мешок их паковал уже сам Кентавр, сунув вместо тетрадей стопку старых газет.

Тайлер, сидящий на месте кучера, быстро доставил друзей в клуб. Там их уже ждал Грегори. Быстро просмотрев бумаги, лорд сгреб все обратно в мешок и умчался со словами:

— Я к Его Величеству, потом к Верховному судье. Отдыхайте!

Аллиаль и Махоуни переглянулись.

— Если бы ты знал, как болят ребра от корсета, — простонал Ал, сбрасывая сюртук, и развязывая галстук.

— Если бы ты знал, — в тон ему отозвался Килкени, — как болят мозоли от лопаты….

— Стресс надо снимать сразу! – хором выпалили они фразу, которую в Школе Ритон часто приговаривал учитель философии, любитель пропустить пару рюмочек уже к обеду.

Придя к общему решению, друзья тут же вызвали скучающего на кухне швейцара, велели подать бутылку бренди, и закуску.

— Терпеть не могу болтовню и крем, — признался актер, с удовольствием разрезая отбивную.

— В армии я ел все, даже крыс, — признался огневик, отдавая должное нежнейшей баранине с мятным соусом, — но моя Кэнди готовит такие восхитительные пироги… Эххх, что она теперь скажет, — расстроенно вспомнил Махоуни, дергая себя за рыжую бороду. Для маскировки ее пришлось покрасить хной, и теперь ходить ему рыжим, пока волосы не отрастут!

— Сбрей, — пожал плечами Ал.

— Напугается, — вздохнул Кентавр, — у меня… ожоги на лице остались, после стычки с огневцами.

— Я тебе такую бороду изображу – сам разницы не заметишь, — хмыкнул в ответ гример, — на рыбий клей посажу, и будет выглядеть, как родная!

Килкени задумчиво почесал бороду, и отказался:

— Пусть уж так, посмеется хоть, а то грустная она какая—то ходит последнее время.

— Кстати, — захмелев после второго бокала, вдруг заинтересовался Ал, — когда у вас свадьба? Ты много рассказывал об этой девушке, и я так понимаю, вы живете вместе?

— Что? Нет, — мотнул головой Кентавр, — она с матерью и сестрой живет в том доме, что выкупил для меня Грег.

— А ты? – поднял брови Аллиаль.

— А я живу у своего «железного коня», в гараже! – строго взглянув на друга сказал Кентавр. – Не могу же я жить в одном доме с двумя незамужними девушками!

— Вот как? – актер склонил голову, как любопытная птица, — не думал, что ты такой трепетный!

— Что? Я? Да я огненный маг!

— Нежный, — с удовольствием выдал Аллиаль, делая еще глоток бренди, — чувствительный! Боишься сказать ей о своей любви. Пугаешь девочку внезапными появлениями, а потом снова исчезаешь на неделю!

Килкени покраснел, и не знал – то ли ему стукнуть наглого «мальца», то ли признать его правоту, и спросить совета. Опыт подсказал все же спросить.

— И что мне делать? – растеряно спросил он, — она такая нежная, хрупкая, а тут я, неуклюжий сын фермера! Зачем я ей?

— Ты купил ей дом, — поднял брови Аллиаль, — ты будешь он ней заботиться. Любить. Исполнять капризы, и плакать, когда она подарит тебе ребенка. Женись, Махоун, не тяни! Жизнь коротка!

Эти слова прозвучали так, что Кентавр моментально встряхнулся, и уставился на актера, как кот на мышь:

— А вот теперь поподробнее, — протянул он, — кто посмел обидеть нашего малыша?

—Но-но! – отмахнулся от его лапищи Ал, обозначая удар вилкой в точку, которую огневик сам, когда-то ему показал.

— Так кто? Неужели нашлась роковая красотка, похитившая сердечко лучшего менталиста Школы Ритон? – не унимался маг.

Аллиаль посверлил взглядом тарелку, выпил еще глоток и признался: