Клуб «Эсперо». Ангел пустыни. По обе стороны Днестра

— Из Протягайловки, значит? Очень хорошо. А почему вместе с вашими не перешли Днестр? — он впился в Затыку глазами.

— Так получилось, господин начальник. Ничего не знали мы. А когда все случилось, то решились. У нас в селе еще много -желающих сюда перейти. Большое недовольство, нет жизни в этих большевистских колхозах. У отца все забрали в колхоз комиссары: и корову, и землю, и лошадь. Как жить?

— А как другие живут? Не все же сюда бегут.

— За других ответить не могу. Да разве это жизнь? — Затыка вздохнул. Он быстро и незаметно посмотрел на мужчину. «Пока все идет по плану, так как и говорил тот, в Тирасполе».

«Начальник» встал и подошел вплотную к Думит-ру. Схватив Затыку за подбородок, он задрал ему голову повыше, размахнулся свободной правой рукой и сильно ударил по лицу.

— А теперь скажи, большевистский шпион, какое задание ты получил от ГПУ? У нас есть точные сведения, что вас заслали к нам чекисты. Говори, большевистская сволочь!

Думитру почувствовал, что весь похолодел. Кровь отлила от головы, ноги стали тяжелыми, непослушными.

«Откуда он все знает? — обожгла его мысль. И за ней сразу же вспомнились слова, которые им с Николаем говорил в Тирасполе их наставник: «Держите с сигуранцей ухо востро, им там деньги не зря платят. Вопросы могут быть самые неожиданные». Не исключался и этот, который сейчас был задан.

— Не понимаю, о чем вы говорите, господин начальник, — Затыка даже улыбнулся. — Мы бедные крестьяне, никто нас не посылал, сами ушли.

«Начальник» уже сидел за своим столом, слушал его с иронической улыбкой. Вызвав надзирателя, сказал:

— Уведи этого болвана и приведи другого.

Оставшись один в камере, Думитру прилег, собираясь с мыслями. Вспоминая шаг за шагом ход допроса, он решил, что вел себя правильно, однако слова сигурантщика о задании ГПУ не выходили из головы, мысли тревожно бились. Мало-мальски опытный разведчик сразу бы разгадал этот нехитрый прием — «брать на пушку».

Думитру нетерпеливо прислушивался к звукам за дверью, ожидая появления своего товарища. Того не было долго. Наконец послышались уже знакомые тяжелые шаги надзирателя, который привел Николая. Они неслышно, тихо пошептались. Выходило, что допрашивали их об одном и том же, и отвечали они примерно одинаково.

Несколько дней прошло в томительном ожидании. Надзиратели менялись, еда же оставалась неизменной — прокисшая мамалыга, облитая вонючей коричневой жидкостью, гнилая луковица, кусок черствого хлеба. Казалось, о них забыли. Однажды утром дверь в неурочное время отворилась, явился надзиратель, велел одеться. Пройдя мрачными, полутемными коридорами, они свернули в сторону и неожиданно оказались во дворе, окруженном со всех сторон высокой каменной стеной с рядами колючей проволоки. Ядреный морозный воздух кружил голову, как будто хлебнули молодого вина. Думитру и Николай медленно, с трудом передвигая затекшие ноги, прохаживались по заснеженному, пустынному двору, когда во дворе появилась группа людей, среди которых они узнали своих односельчан Василия Мугурела, Федора Пантелеевича Круду, Симиона и других. Поговорить, однако, так и не пришлось. Конвойные вывели во двор людей в тюремной одежде. Едва они появились, какой-то невысокий худощавый человек, стоявший рядом с Федором Круду, выскочил из толпы вперед и закричал:

— Смотрите, братья, это ваши мучители-коммунисты. Они хотят и здесь такие же порядки установить, как там, откуда мы ушли. Бей их!

Он подбежал к пожилому высокому мужчине, с размаху ударил его по лицу. Молодой коренастый парень, стоявший рядом, с силой оттолкнул худощавого, и тот чуть не упал. Опомнившись, худощавый злобно выругался и еще громче завопил:

— Бейте их, бейте!

Он сам, однако, не решался приблизиться к людям в тюремной одежде. А тех уже окружило людское кольцо. Раздались ругательства, Думитру и Николай услышали глухие звуки ударов. Они с ужасом наблюдали, как разъяренная, подогреваемая выкриками толпа избивала узников.

К Думитру и Николаю подбежал худощавый, злобно ощерил щербатый рот:

— А вы чего стоите? Дайте им парочку хороших затрещин..

Оба, не сговариваясь, поняли, что отказ может им дорого обойтись, смешались с толпой и сделали вид, что принимают участие в побоище. Трудно сказать, чем бы оно закончилось, если бы, наконец, невозмутимо наблюдавшие за всем происходящим жандармы не вмешались и не приказали разъяренной толпе разойтись.

Думитру и Николая снова отвели в камеру. Их еще несколько раз вызывали на допрос, пока не оставили в покое, поверив, видимо, их показаниям. Через неделю их привели на тюремный двор, где уже собралась большая толпа людей, среди которых было и немало своих, протягайловских. Земляки с недоверием и любопытством смотрели на парней.

— А вы как здесь очутились? — Федор Круду сверлил их маленькими острыми глазами.

— Так же, как и вы, Федор Пантелеевич, — ответил Думитру. — Через Днестр, другой дороги нет

— Зачем пожаловали? — выражение его глаз оставалось недоверчивым и настороженным.

— А вы зачем? — вопросом на вопрос ответил Думитру.

— Ну это уж мое дело. Ты кто такой, чтобы меня пытать?