Клуб любителей фантастики, 1961–1962

Мелькнула тяжелая догадка: квадрат сделан Никитиным, а его самого нет. Учитывая полную неприступность этого места, можно было предположить только одно…

Лидия Николаевна и Гриша стали внимательно осматривать местность, лежащую ниже. Бинокли ощупывали каждый бугор, каждую расщелину. И, наконец, далеко-далеко внизу, на дне пологого обрыва, Гриша увидел на снегу лежащего человека…

Спуститься туда на вертолете было делом нескольких минут.

Это был Никитин.

НА НЕПРИСТУПНОЙ ПЛОЩАДКЕ

Радиограмма в двенадцать часов успокоила Лидию Николаевну и Гришу. Жизнь Никитина была вне опасности. Кроме этого, сообщили, что перед операцией он опять бредил каким-то черным квадратом.

Видимо, что-то очень важное было связано с этой геометрической фигурой, едва не стоившей ему жизни.

Но как забраться на эту проклятую площадку? Вертолет на нее не посадишь, почти всю ее поверхность занимал загадочный квадрат.

Лидия Николаевна решила высадиться с помощью веревочной лестницы, опущенной с вертолета.

Ее догадка о природе квадрата подтвердилась. Он был выложен большими фотопластинками. Каждая запечатана в черный конверт. Такие пластинки обычно применяются для изучения космических лучей. Прилетев из космоса, элементарная частица проходит через бумагу и рисует в толстом слое эмульсии траекторию своего пути. По таким снимкам ученые многое узнают о природе космических лучей.

Но что заставило Никитина спешно раскладывать фотопластинки именно на этом месте? Что побудило его в ночной темноте карабкаться по скалам? Пластинки можно было разложить и на свободном пространстве приборной площадки.

Лидия Николаевна еще не успела заглянуть в станционный журнал, куда обычно вносились все события за сутки. Сделал ли запись Никитин во время своего ночного дежурства или отложил это до возвращения на станцию?

Но мешкать было нельзя. Гриша должен возвратиться через полчаса.

Кусочком мела Лидия Николаевна пронумеровала первый ряд пакетов. Собрала его и проделала то же с остальными рядами.

Пластинок было восемьсот двадцать пять, они занимали площадь в тридцать шесть квадратных метров, получилось два солидных свертка. Лидия Николаевна подошла к тому мосту, с которого сорвался Никитин. Очевидно, судя по следам на снегу, он оступился, потерял равновесие, а за выступ скалы удержаться но смог.

Вернувшись на станцию, Волкова сразу же заглянула а журнал.

Но, увы… последняя запись была сделана ею самой во время ее дежурства, накануне этого дня.

АБСТРАКЦИЯ ИЗ КОСМОСА

Через неделю Гриша привез письмо. Оно было от Никитина. В конверте лежал лист бумаги, исписанный неразборчивым почерком:

«Поправляюсь. Сильная слабость. Говорить но разрешают. Пишу украдкой. Фотопластинки проявите как обычно (не перепутайте нумерацию!). Результат сообщите. Пусть они, обработанные, лежат до моего возвращения. Наблюдайте интенсивность космических лучей. Как на станции? Привет. Никитин».

Целую неделю Волкова проявляла пластинки. Закончив работу, она написала Никитину:

«Дорогой Иван Александрович! Мы очень рады, что Вы поправляетесь. О делах станции я подробно писала в прошлом письмо. Ничего нового добавить не могу в отношении наблюдений. Все по-прежнему. Слежу внимательно. Закончила проявлять все пластинки, но они экспонированы как-то странно. Покрыты пятнами. Есть совсем темные, есть со сплошным серым тоном разной силы. Но большинство покрыто пятнами или переходами от светлого к темному. Каюсь, две пластинки разбила… Но одна из них совсем черная, а другая со сплошным светло-серым тоном. Я обещаю приготовить искусственно эти негативы. По одному осколку от каждой я сохранила.

Кроме пятен, ничего на всех пластинках обнаружить не удалось. Некоторые пластинки напоминают абстрактную живопись: вдруг на сером фоне расплывается противная белая клякса. Другие пластинки напоминают увеличенные препараты электронного микроскопа.

Боюсь, что это Вас, Иван Александрович, сильно разочарует.

Быстрее поправляйтесь. Гриша шлет привет и не дождется того дня, когда полетит за Вами.

С сердечным приветом Лидия».

На другой день после отправки письма на станции была получена неожиданная радиограмма:

«Сообщения восторге тчк предположение подтверждается тчк теперь быстро поправлюсь тчк скоро выпишусь Ваш Никитин».

РАЗГОВОР О ЖИЗНИ

Как только я узнал, что Никитин выздоровел и приехал в Москву, я немедленно отправился к нему.

И хорошо сделал, что поторопился, иначе мог бы его не застать. Он уже заканчивал свои лечебные дела, всякие процедуры и исследования и собирался обратно в горы.

У Никитина сидело несколько человек. Кое-кого из них я знал и встречал у него раньше.

Когда затихла небольшая суматоха, вызванная моим приходом, Никитин ввел меня в прерванную беседу:

— Мы здесь до тебя спорили о самых возвышенных вещах — о проблеме жизни на других планетах.