Клуб любителей фантастики, 1961-62

Дни спешат торопливой густой вереницей,
Каждый новый прошедшего ярче, ясней.
Поколенье мое, ты все ближе к границе
Незнакомых, чудесных сверкающих дней.
Не с усталой душой, не с пожизненной пенсией,
Не в заслугу за прежние дни и года,—
Мы придем в коммунизм с походною песней
И руками, жаждущими труда.
И не нам вздыхать, что жизнь коротка,
Марш вперед — и времени нет на вздохи!
В старину эпохи делились на века,
А теперь века — на эпохи.

До боли сжата в руке рука,

До хруста стиснуты в объятии плечи.
Разлука с друзьями всегда горька
И не всегда кончается встречей.
И в голубом прожекторном свете,
Разбросанном щедро и широко,
Машет Земля уходящей ракете
Чайками белых платков.

Расходились. Медленно пустел ракетодром.

Шли работать, волноваться, ждать известий,
Думая все время об одном.
Шел и он со всеми вместе.
Всех земных не переделать дел,
И везучесть остается в силе:
Старый друг — счастливец — полетел,
А его — обидно — не пустили!
Газетный киоск. Подошел за газетой.
Приятно в саду почитать вечерком.
Привычно рукою — в карман, за монетой,
Привычно себя обозвал чудаком.
Большие листы не спеша зашуршали,
Привычно рука на колено легла.
Весь день на веселой Земле совершались
Привычные, будничные дела.
Упрямых мичуринцев новые хлопоты:
Тропическим лесом украсить Ростов.
В Антарктике снова успешные опыты
Искусственного разведенья китов.
Рекорд: за двенадцать минут вокруг света.
В музее — прирученный вирус чумы.
Аляска — проблема продления лета.
Таити — задача созданья зимы.
Уже позабыли, как в прежние годы
Ни капли осадков — ругайся да жди!
Сегодня Бюро Руководства Погодой
С Урала на юг продвигает дожди.
На третьей странице про все понемногу:
В Сахаре вовсю орошают пески,
По дну океана проводят дорогу
Прямым сообщеньем Чикаго — Пекин.
И в виде примера будничной доблести
Сообщают к сведению всех стран:
«В Океанской республике четыре области
По сбору кокосов превысили план».
В одной статье неприятная весть:
Отправка на север лимонов
Опять запоздала дней на шесть
Из-за нехватки вагонов.
Автор статьи себе на уме,
В конце подпустил ехидную фразу:
Мол, давно бы пора Верхоянску иметь
Свою лимонную базу.
Картина былого кольнула мозг
(Сказать молодым — подумают, сказка),
Вспомнилось, как чуть не замерз
В тайге у этого Верхоянска,
Как жалкие крохи живого тепла
Едва дотащил до какой-то лачуги.
Вспомнилась Земля, какою была:
В пыли суховеев, в разгулах вьюги…

Метели. На вахте сменялись водители,

Унося в небеса распорядок земной,
Четыре болида поблизости видели,
Без всяких помех разминулись с Луной,
Радист говорил с земными радистами,
Над картами штурман дремал утомясь.
Свободные от вахты, как водится искони,
Шутили-гадали, какой он — Марс.
— Читал у писателя-мудреца:
У марсиан, мол, все наизнанку —
Нос на затылке, глаза в пол-лица.
Саша, смотри не влюбись в марсианку!—
Тот улыбался, молча слушая
план межпланетной свадьбы.
Как объяснить им, что самая лучшая
Там, на Земле… Вот только знать бы —
Любит ли? Это не просто выяснить…
 Решил:
«Вернемся, сразу спрошу!»
И, очень довольный такой решимостью,
Обернулся к друзьям на шум.
Шутят. А каждому чуточку грустно:
Далеко любимые, далеко Земля.
Конечно, вернемся… Саша почувствовал —
Корабль не слушается руля!
Секунды неслись… Раскаляясь от трения,
Теряя связь в космической мгле,
Корабль с бешеным ускорением
Шел к неземной земле.
Конец? Неужели смерть победила?
Неужели впрямь — никогда, никогда?
Водитель, глядя на командира,
Ждал.
На плечи как будто рухнули горы…
Но, взглянув на беззвучно открытый
рот.
Он в бешеном гуле бессильных
моторов
Угадал по движению губ — «Поворот!».
И ракета, теряя скорость, пробила
Ничьей ногой не тронутый снег…
Секундой позже рулевая кабина
Упала и взорвалась в стороне.
Хрустнул металл, плеснула в глаза
Белая вспышка света.
Водитель, от боли рыча, выползал
Из обломков ракеты.
Ну что же: первый шаг неудачен.
Так часто бывает на новых путях.
Кто-то на Земле о погибших заплачет.
Другие на смену им полетят.
И пусть без тебя в просторах звезд
Промчатся их корабли!
Крепись, пусть Марс не увидит слез
Первого сына Земли!
И вдруг в бескрайной холодной мгле
Свет загорелся, яркий, красивый.
— Наши подают светограмму Земле!
Живы! —
За часом час, за метром метр.
Последние силы… Врешь, не сдамся!
Все ближе, все медленнее… Какою
из мер
Смерить великое это упрямство!
Упрямство смерть прогоняет вспять
И презирает пышные речи.
Упрямством отмечена каждая пядь
В тяжелой и гордой судьбе человечьей.