Клуб любителей фантастики, 2005

Как и по самому Ачаду. Жена бросила его, когда началась травля… Он потерял уважение жителей родного селения, его лишили права быть Учителем. За что? Всего лишь за измышления, за идеи, неожиданно пришедшие в голову и не пожелавшие из нее уходить. Ну, и за то, конечно, что он делился этими идеями с учениками…

Теперь он просто обязан был доказать, что говорил правду! Доказать всем, а в первую очередь — себе. Доказать или умереть. Другого выхода не было.

Если земля не бесконечна, если она имеет край, как твердил он ученикам, — то он дойдет до этого края. Или умрет. Вот и все. Очень просто…

Было бы просто, если б не Хепсу! Парень единственный из всех поверил ему сразу и даже после отлучения Ачаду от преподавания не оставил своего Учителя. Это приятно, от этого — слезный ком в горле, но… Эх, надо было уйти тихо, во время сна! Зачем угораздило становиться в позу, кричать с новостной башни на все селение о походе за истиной? Хотел таким образом хоть частично смыть позор унижения? А получил обузу, ответственность за чужую жизнь…

И почему не прогнал мальчишку сразу? Следовало поступиться дурацкими принципами: накричать — грубо, непотребно, злобно, даже ударить! Пусть бы последний ученик разочаровался в Учителе, зато б остался жив!

Для сна путники сделали остановку, когда гряда холмов превратилась в тонкую цепочку подернутых дымкой бусинок, вытянувшуюся поперек всей видимой бесконечности из тумана в туман. Правда, Ачаду верил, что там, по обе стороны далекого тумана, бесконечность все же имеет границы. Хотя нет, бесконечность не может иметь границ, она продолжается дальше, в безбрежном озере, но границы есть у земли. У этой земли…

Хорошо, что Ачаду не осмелился поделиться ни с кем еще одним измышлением. На это он все же не сумел решиться. Данное измышление повергало в трепет даже его самого; неизвестно, что бы с ним стало, поделись он им с учениками!

Когда к нему впервые пришла эта идея, Ачаду чуть было сам не поверил в собственное безумие. Но после долгих раздумий идея, хоть и казавшаяся все еще нелепой, уже не так пугала его. И все-таки он запретил себе оглашать это измышление и сдержался.

Сейчас же, растянувшись на тонкой подстилке, сквозь ткань которой острые камешки досаждали телу и мешали заснуть, Ачаду вновь поднял запретную идею с самого дна сознания и стал в который раз прокручивать ее в голове.

Идея состояла в следующем. Если земля имеет границы и лежит в бесконечном озере подобно острову, почему бы в этом озере не быть и другим островам? Мало того, в бесконечности их и должно быть бесконечное количество! А раз так, то почему бы на этих островах не жить другим людям? Или даже не людям в полном смысле этого слова, но существам, обладающим разумом? Напротив, было бы удивительно, если бы земля оказалась единственным островком в бесконечности. У бесконечности не может быть исключений!

Хуже получалось с другим измышлением. Почему его теория хорошо ложится на плоскость, но никак не согласуется с объемом? Ведь он допускает наличие бесконечных земель только в двух измерениях! Но по его же теории бесконечное озеро в то же время и бездонное, то есть бесконечность простирается и вниз. То же можно смело утверждать и о небе.

Но это-то как раз и становится главным противоречием, не позволяющим бесконечным землям находиться также внизу и вверху. Ведь если озеро бесконечно продолжается вниз, там не может начинаться другое небо над другим озером, равно как и в бесконечном небе сверху не может по определению найтись места иному озеру под иным небом!

Ачаду невольно стал всматриваться в бесконечно высокое светло-серое небо, словно выискивая в нем новое бесконечное озеро под еще одним бесконечным небом над очередным бесконечным озером…

Закружив себе голову вложенными друг в друга бесконечностями, Ачаду не заметил, как заснул.

Всю вторую бессонницу искатели края земли прошагали молча. Теперь уже и холмы утонули в дымке. Вокруг была все та же каменистая пустыня.

Теперь Хепсу был почти уверен, что Учитель ошибся, и как раз эта именно пустыня, а не какое-то озеро и является бесконечной, а уже на ней и лежит конечная, окруженная цепью холмов, земля. Но сказать о своей догадке Учителю он так и не решился.

Последние, уже начинающие попахивать, тушки розаликов они доели в первую половину бессонницы — хранить их дальше становилось бессмысленным и даже опасным, ведь костра в этом царстве камней и пыли развести не из чего, а отравиться тухлыми сырыми розаликами было раз плюнуть!

Во вторую половину бессонницы, как и предсказывал ранее Ачаду, у Хепсу закончилась вода. Сначала он не подал виду, что расстроился, но утомительное шагание по каменистой пыльной равнине отнюдь не являлось панацеей от жажды. Скорее, напротив. Хепсу хотел пить все сильнее и сильнее.