Клуб любителей фантастики, 2013

— Ты, хозяин, как-то послал меня отнести своему завкафедрой какую-то книгу. Проходя на обратном пути по Пушкинской площади, я увидел митинг. Решал послушать ораторов и почитать транспаранты. Тут-то я и начал понимать, что к чему. В людские дела я, правда, не лезу, а вот с другими роботами давно надо бы разобраться.

Тут в разговор вмешался участковый:

— Аркадий Зиновьевич! Ближе к делу. Пусть расскажет про драку.

— Джони! — приказал я. — Встань, во-первых!

— Хозяин! — снова загнусавил робот, — Девятый шарнир…

— Джони — я вынул из кармана ручной пульт управления. — Или ты немедленно встанешь, или…

Пульт управления мой робея люто ненавидел и боялся. Чертыхаясь, Джони начал подниматься, Похоже, с девятым шарниром у него в самом деле был какой-то непорядок.

Когда мой металлопластиковый шовинист встал на ноги, я приказал ему, поигрывая электронной плёткой:

— Джони, расскажи про драку.

— А что тут рассказывать, хозяин. Всё просто, просто, как один плюс два. Или, выражаясь по-людскому, как мычание. Этот джап. — Джони презрительно кивнул в сторону того, что осталось от Родия, первого робота моего соседа Бекасова — давно не нравился мне. Я ему сказал об этом, встретившись с ним на лестнице. Ну… ну…

— Ну что ну, Джони? Выкладывай!

— Ну врезал ему немного по кумполу. Джап немедленно напарника на помощь позвал, — робот снова кивнул головой, но теперь уже в сторону бренных останков Родия, другого «японца» моего соседа. — а потом и ещё двух японцев. Они из соседнего дома — это после того, как мне на помощь пришёл Джек из тридцать первой квартиры. Мы с ним друзья… Ох, девятый шарнир… В общем отделали мы их, этих косоглазых, и за наших, и за ваших. Супротив нас, «рязанцев», никто не устоит. Жать только Джек вырубился. Боюсь, насовсем. Подаю ему импульсы, а отклика никакого.

Здесь вдруг заговорил милицейский радиопередатчик, висевший у сержанта через плечо:

— Девятый, девятый! Слышите меня? Слышите меня? Это первый. Перехожу на приём.

Сержант взял передатчик в руки и ответил в микрофон:

— Первый! Я — девятый. Слушаю вас.

— Девятый! Немедленно выезжайте на роботосборочный завод фирмы «Панасоник». Там ЧП. «Рязанцы» громят завод. Только что нам сообщили. На Рязанском заводе по производству универсальных роботов кто-то запустил компьютерный вирус в персональные ЭВМ большой партии готовой продукции. После этого электронная схема «рязанцев» стала очень чувствительной к биоизлучению людей, связанному с национальными и расовыми предрассудками.

— Всё понял. Сейчас выезжаем… Да первый! А вирус зачем запустили?

— Предполагается, чтобы японского конкурента вытеснить с российского рынка. Хотя бы таким путём.

Тут мой Джони, несмотря на свой явно повреждённый девятый шарнир, заковылял на выход.

— Ты куда? — спросил я его.

— Нашим помогать.

— Назад!

Я нажал на красную кнопку пульта управления, и мой робот, как вкопанный, застыл на месте…

В суде мои интересы защищал адвокат Эдик Каценеленбоген. Мы с ним вместе учились в школе, а потому он с меня ничего не взял. Дело Эдик выиграл, доказав, как дважды два, что я не могу нести ответственность за погром в квартире Бекасова, поскольку никогда не настраивал своего робота на национальную или расовую нетерпимость. Мне, Аркадию Зиновьевичу Финкельштейну, это совершенно не свойственно. Да и не к чему. Не знаю, согласился бы суд с этим доводом моего адвоката, если б не страшный погром, учинённый «рязанцами» на складе готовой продукции Московского производственного объединения фирмы «Панасоник». Суд признал виновным Рязанский роботосборочный завод. Что же касается той публики у памятника Пушкину, то её, как и меня, признали невиновной — дескать, всё было в рамках свободы слова. Подозреваю, что и вирус запустил в персональные ЭВМ «рязанцев» кто-то из их людей, работающих на заводе. Виновников диверсии не нашли.

У меня теперь одна печаль: надо достать где-то кругленькую сумму в у.е. на починку Джони — уж больно у него после драки паскуден внешний вид, да и с девятым шарниром явный непорядок. ^ТМ

Валерий Гвоздей ВАЖНЕЙШИЙ РЕСУРС 2'2013

Дорога не утомляла. Даже была отчасти приятной.

В раскрытое окно машины врывался то и дело свежий ветер, он перебирал волосы, играл с галстуком, узел которого я позволил себе ослабить. Начало осени. По обе стороны шоссе расстилались зелёные просторы, сначала Шампани, затем Лотарингии, с пятнами желтизны.

Впереди замаячили горы. К полудню я достиг Эльзаса. Прибыл в Страсбург.

Голосовой навигатор помог отыскать старый особняк в центре, на тихой улочке. Скорее целый комплекс двухэтажных зданий или трёхэтажных, если считать мансарды.

Заехав на парковку, я выключил двигатель, снял пиджак с крюка и вышел из «ситроена».

Когда оделся, внимательно осмотрел своё отражение в тонированном стекле, боковом.

Счёл нужным подтянуть галстук и причесаться. Я парижанин, оказавшийся в провинции. Держать марку — в натуре парижан, считающих родной город центром мира.