Клуб любителей фантастики, 2018

Но Томас продолжал наблюдать, ощущая, как тело немеет, а оцепенение охватывает конечности. Может кровь белого монстра заразна? Губы мальчика разомкнулись в нелепой ухмылке, обнажая желтые и корявые зубы. Это страх парализует. Мать рассказывала, что подобное случается, когда видишь чудовищ, так она потеряла их отца, которого подвесили на дерево вниз головой и заставили медленно умирать от жажды и голода.

Квентин заплакал.

Белая женщина ударила мальчишку по лицу, пытаясь усмирить мальчугана, но тот заревел пуще прежнего. По темной коже стекали ручьи слез.

Мужчина выхватил брата из рук жены и хорошенько встряхнул…

Старый Бобби Ди видел все сквозь линзу подзорной трубы.

Как и всегда после полудня он присаживался в кресло-качалку, которую поставил на крыльце хижины и наблюдал за окрестностями. Он специально выбрал центр города для проживания остатка своих дней. Отсюда, с высокого пригорка, виднелся почти весь поселок. Наблюдать за людьми оставалось последним утешением умирающего старика. Белокожие туристы проникли в город и схватили бедного мальчика. Бедняжка вопил и сопротивлялся, пытаясь выбраться из когтей монстров. Но бессмысленно сражаться с ними, ждать помощи или надеяться на счастливый исход. Бобби Ди оторвал трубу от лица и положил на колени.

Он достаточно стар, чтобы помнить времена до войны, уничтожившей большую часть человечества. Он был обычным подростком, помешанном на интернете и мобильниках. Молился новому электронному божеству, ради которого мог пожертвовать всем в жизни. Нет сильнее наркотика, чем ощутить сенсорную поверхность кончиками пальцев, управляя планшетом. Печатать тысячи сообщений друзьям, которых даже не видел в реальности. Ставить лайки и выставлять свои фото. Когда-то люди делали селфи повсеместно, загружая миллионы в сель. Уже тогда безумие охватило население, мерзкие щупальца проникли в головы и заставили вытворять чудовищные вещи. Бобби Ди помнил, как сотни туристов на пляже выловили несчастного детеныша дельфина, который подплыл слишком близко к берегу. Стали передавать из рук в руки, затискивая до смерти, абсолютно наплевав на жизнь животного. И фотографировались, выкладывая снимки в любимый «инстаграм». Дельфин умер от жары и обезвоживания.

Теперь то же самое происходит с чернокожими людьми.

Война началась из-за безысходности, когда люди стали потреблять больше, чем могли переварить. Ресурсы кончались слишком быстро, кто-то должен был взять ситуацию под контроль. После всеобщего геноцида победили белокожие, установив власть над остальными расами. Негров и азиатов истребляли, заставив остатки людей поселиться в самые отдаленные и малопригодные для жизни места планеты. Некоторые ушли глубоко под землю, другие забрались на неприступные горы, а некоторые существовали в пустынях.

Бобби Ди мрачно усмехнулся. Теперь чернокожие настолько редкий вид, что их считают почти мифическими существами, как единорогов. Не удивительно, что туристы проникают в пустынные места, чтобы сфотографироваться с ними.

— Ублюдки, — процедил старик. — Заплатите за все…

Бобби Ди с трудом поднялся с кресла, ощущая жуткую боль в спине. Подошел к небольшому ящичку, укрытому тканью и засыпанному пылью. Вытащил оттуда револьвер, проржавевший в некоторых местах. Старый приятель, оставшийся со времен войны.

Дрожащие руки откинули барабан. Полный магазин, великолепно.

Старик должен что-то сделать. Нельзя так просто сидеть и смотреть.

«Кольт» приятно тяготил руку, холодный и заполненный смертоносными пулями.

Бобби Ди приставил ствол к голове и взвел курок.

Нельзя.

Нельзя больше жить в подобном мире. Выстрел прозвучал громко, проникнув в каждый дом, эхом отдаваясь в пионах прятавшихся людей. Но никто не пошевелится, чтобы узнать причину. Каждым сам за себя. ^ТМ

В шаговой доступности Андрей АНИСИМОВ

техника — молодежи || № 12 (1028) 2018　

Толмачев ударил в последний раз по обшивке кувалдой и со вздохом облегчения опустил тяжеленный инструмент наземь. От махания этой штуковиной у него ныли руки, а в ушах звенело, но своего он все же добился: теперь этот участок кормы выглядел куда более сносно, хотя его и испещряли бесчисленные следы правки. Оставалось только заварить швы и трещины, и на обшивке можно было поставить точку.

— Нс корабль, а мятая пивная банка, — заметил Толмачев, критически рассматривая плоды своих трудов. — Однако ладно. Лишь бы держалось… Он отставил кувалду в сторону, отер со лба пот и уселся прямо на каменистую почву, устало опершись спиной о корабельный корпус, оказавшись, таким образом, лицом к лицу с целой дюжиной артаонов, сидящих полукругом и молча взирающих на его потуги.

— Если б не сработала «подушка», от кормы вообще остались бы одни лохмотья, — заявил он своим молчаливым зрителям. — Целостность обшивки — первостепенная вещь на корабле. Даже там, где, казалось бы, от этого ничего не зависит. Не люблю, знаете ли, когда по кораблю гуляют сквозняки. Я от этого плохо сплю. Хе-хе.