Клуб любителей Го

Однокомнатку в лефортово, доставшуюся от бывшего мужа, Карина называла «моя малолитражка». Дочь ещё спала, и просыпаться не собиралась. Вика нигде не работала и поэтому проводила своё время так, как считала нужным.

Спать не хотелось. Карина нащупала ногами шлёпанцы и вышла на кухню выпить растворимого кофе. Было утро субботы. Включив чайник, зажгла спичку, затянулась. Звонок Ягурцова раздался неожиданно. Стряхнув пепел, Карина настроилась на разговор. Но разговора не получилось, собеседник начал по-деловому. «Ильич» поведал о турнирном взносе, который надо собрать, невзирая на требование японского посольства проводить мероприятие без входной платы. Пошутил о том о сём, а напоследок поведал о звонке из Токио. Пора принимать меры, Груздев становится слишком известным. И, Кариночка, милая, выясни, что японцы всё-таки хотели от него. Сможешь, сможешь, в тебя я верю!

Ягурцов умел давать задания в шутливой и внешне не обязывающей форме. Закурив вторую сигарету, Карина начала думать о Груздеве. Она видела его всего несколько раз. И даже была у него с дочерью. Груздев интересно рассказывал о Го, и Вика по-настоящему заинтересовалась. То, что Вика проявила интерес к чему-то, само по себе было необыкновенно. Они бы и дальше ездили «на го», если бы Груздев согласился взять Карину на работу. Но он не согласился. Не посчитал её «достойной» стать своим человеком. Сигаретный дым наполнил шестиметровую кухню, Карина подошла к окну и открыла фрамугу. Холодный воздух ворвался вместе с голосами:

— Я тебе, сука, все шины проколю, если ещё раз припаркуешься на этом месте! Я тебя, сука, в асфальт замурую.

Карина захлопнула створку. Старая щеколда раскрошила дерево и никак не хотела входить в паз. Неужели в её жизни ничего больше не будет? Ничего, кроме этой пятиэтажки? Этой ругани во дворе? Ничего, кроме дочери, которая выросла и вспоминает о матери только когда нужны деньги? Не будет другой работы, кроме полставки лаборанта и должности секретаря российской ассоциации го? С окладом в пятьсот долларов в чёрную? Думать об этом не хотелось. Это Груздеву всё слишком легко даётся в жизни! У него и дом, и клуб и путешествия по всему миру. Почему одним людям даётся всё, а другим ничего? Почему они с Викой не могут путешествовать так же, как он? Или вместе с ним?

О Вике думать не хотелось. О Груздеве тоже. Японцы, по словам Ильича, интересовались его адресом. Значит, хотят приехать. Японцы всё делают через официальные инстанции. Поэтому, если нужно помешать японцам увидеться с Груздевым, то надо начинать с японского посольства. А у неё как раз запланирован «заход» по делам турнира. Заодно она сможет «поговорить». Остаётся продумать с чего начать. Японцы как всегда спросят, примут ли участие в кубке другие российские ассоциации. Придётся что-то отвечать. Может, под этим соусом рассказать о Груздеве? А что именно рассказать? Что бы она ни рассказала, это только раззадорит японцев. И реакцию их не поймёшь. Выслушают, покивают головами, а сделают так, как посчитают нужным. Нет, с этой стороны его не ковырнуть. А с какой ковырнуть? Трогать Груздева нужно за то место, которое является для него по-настоящему важным. Только вот что это за место?

Карина подожгла новую «палочку здоровья». Что она вообще знает о Груздеве? Не так уж и много, если разбираться серьёзно. Она знает, что Груздев играет в Го и много рассказывает об игре. Насколько хорошо он играет? Он участвовал в турнирах, но потом резко прекратил. Оценки тех, кто играл с ним раньше, могут быть необъективны. Вроде он иногда мотается куда-то на Украину. Пробить через хохляцкую ассоциацию? Сучко написать? Да ничего они не знают сами. Ещё в долг просить начнут. Да, думать сегодня как-то не клеилось. А не съездить ли на работу? — пришла неожиданная мысль.

Официально Карина работала лаборантом в Палеонтологическом институте РАН им. Ящерова. Платили там скудно. Профессора получали мало и влачили полунищенское существование. По причине такого финансирования даже скелеты древних обитателей Земли как-то похудели и съёжились. Карина несколько месяцев не появлялась в институте, к тому же его неожиданно закрыли на ремонт. Это было даже хорошо, поскольку можно было, наконец, заняться делами. Одно было нехорошо, она оставила в ящике стола загранпаспорт. Хотела заехать сразу, но потом замоталась и забыла. Карина пробовала звонить на вахту, но незнакомый дежурный отвечал, что институт закрыт, и он ничего не знает. Надо было как-то решать этот вопрос. Может, взять и съездить сегодня? С одной стороны — выходной. Но с другой стороны, может оно и к лучшему? У Карины был незаконно изготовленный ключ от служебного входа в лабораторию, подаренный одним из уволившихся инженеров. Если дверь не завалена мусором, то она сможет войти. Ехать далеко, на другой конец Москвы, но она прогуляется, подумает о Груздеве, а заодно, если получится — заберёт паспорт.

Карина не спеша оделась и поехала в институт. По дороге не смогла отказать себе в удовольствии посетить книжный магазин. Выйдя на Полянке, зашла в «Старую Гвардию», и сразу же в уличной витрине её встретил Груздев. Нет, он не пожал Карине руку, и не подмигнул торопясь в метро. Груздев красовался на огромном рекламном баннере «Мистер Го новый роман серии». Карина просто остолбенела от неожиданности. От Груздева её отделяли трое студентов. Они курили и оживлённо матерились между собой. Заметив удивление женщины, один из молодых людей проследил направление взгляда и вместе с ней посмотрел на Груздева. Под баннером красовалась стопка книг. Да, такого Карина не ожидала! Она зашла в магазин. Взяла книгу, отложила. Схватила другую, где на корешке тоже стояло «ГО», означающее Глеб Олегович Панелин. Снова отложила в сторону, и всё-таки решилась купить «Мистера».

За чтением Карина добралась до станции «Юрский парк», названной так в честь основателя Москвы. Подойдя к территории комплекса, заметила у въезда охрану, состоящую из людей в костюмах под куртками. Чёрный «Найн-нах» неожиданно свернул с шоссе и шустро подрулил к проходной. За ним кузнечиком подпрыгивал джип «Гельмут-ваген». Ого, подумала Карина, а ремонт-то идёт полным ходом! Она изменила план идти через центральную проходную и решила попытать счастья со стороны леса. Отогнутые прутья, через которые Карина благодаря хрупкому телосложению раньше легко проходила, оказались на том же месте. Сквозь них охраны не наблюдалось. День был хмурым, с неба капало, а пока Карина присматривалась, пошёл мокрый снег. Она решилась идти. Но только не прямо к зданию, а дугой. Вход, от которого был ключ, располагался со стороны Газторга. Если окликнут, покажу служебное удостоверение, решила она. Через пять минут, обойдя здание, и не встретив никого по пути, Карина вставляла ключ в замочную скважину. Пальцы замёрзли, а дверь оказалась опечатанной. Карина аккуратно оторвала край бумажки, на которой стояло слово «ГО». Гражданская оборона? Совпадение вызвало у неё улыбку. Замок щёлкнул, дверь со скрипом открылась. Темнота тамбура пахла сухим дерьмом. Не зажигая свет, Карина сняла сапоги. В колготках и носках двинулась по лестнице. Бесшумно подойдя к дверям родной лаборатории, услышала быстрый мужской голос. Говорили по телефону.

— Да, да, у меня сегодня заседание. Не знаю, когда вернусь. Не могу сказать точно, садитесь без меня. Да, я постараюсь как можно быстрее. Извини, у меня вторая линия, целую.

— Нет, ещё нет, — снова заговорил тот же голос, обращаясь к другому собеседнику. — Чего я тяну? Я не тяну. Хорошо! Так! Полностью раздеться? Носки снимать? Ладно, ладно, шучу я. А что, все готовы? Один я? Нехорошо. Виноват. Сейчас раздеваюсь и ныряю в аппарат. Ну да, в скелет, в скелет. Я забыл, туалет на первом этаже? Ну, а вдруг? Я быстро, быстро!

Карина отскочила за угол. Дверь лаборатории открылась, и мужчина зашелестел туфлями по лестнице. Всё складывалось удачно. Она вошла внутрь. Спиной к ней стоял скелет птеродактиля, начинённый изнутри аппаратурой, а из дальнего конца лаборатории рабочий стол поманил хозяйку обещанием паспорта, подмигнув старым выдвижным ящиком.

— Внимание всем стендам! — раздался механический голос коммутатора. — Всем участникам Игры, находящимся в скелетах, нажать зелёную кнопку. Повторяю! Всем участникам Игры, находящимся в стендах-скелетах, нажать зелёную кнопку. Ого, подумала Карина, а здесь интересно!

— Начинаю обратный отсчёт времени! Сто двадцать, сто девятнадцать, сто восемнадцать…

Карине было абсолютно ясно, что мужичок, понёсшийся в туалет, не успеет. Ему нужно спуститься, пройти по первому этажу, сделать дело, потом снова длинный коридор, несколько пролётов вверх. Она подняла листок бумаги. Это была подробная инструкция. Раздеться догола, прочла Карина. Включение сервомоторов. Зелёная кнопка. Надо быть дурой, чтобы залезть туда!

— Сто! — произнёс коммутатор. — Девяносто девять…

Карина метнула взгляд на дверь, и начала судорожно срывать одежду. «Будь что будет!» — думала она. «Не надо печалиться! Вся жизнь впереди, вся жизнь впереди, разденься и жди!» — донеслось в такт мыслям из глубины сознания. Она стянула колготки, затем трусы.

— Сорок, тридцать девять, тридцать…

Карина посмотрела на свои заросли. Ужас! А ведь собиралась заняться.

— …восемь, тридцать семь…

Карина нырнула в скелет. Нажав кнопку пуска сервомоторов, почувствовала, как мягкие прочные зажимы обхватили руки и ноги.

— Двенадцать…

Карина нажала кнопку. В нижней части скелета зажужжало, и в её анальное отверстие вошло что-то твёрдое и холодное. Она вздрогнула всем телом, пытаясь вырваться, но зажимы удержали в первоначальном положении. Только этого не хватало! Карина терпеть не могла любителей-задоведов и всегда решительно пресекала любые их попытки.

— Ё-моё! — из открытой двери на неё смотрел мужичок в пиджаке и тёмной рубашке. — Ты откуда, бабонька?!

— Два, один, ноль! — раздалось из коммутатора.

— Эй! Эй! Стойте! — крикнул опоздавший.

Карина затравленно посмотрела на мужичка, но в этот момент произошло что-то из ряда вон. Скелет дёрнуло, а потом перевернуло вверх тормашками. Сердце Карины ушло в пятки, и она впервые в жизни услышала голоса. «Вы должны обязательно съездить в Хампи!» — сказал первый голос. «А что там, в Хампи?» — спросил второй. «Он вообще-то из Баку, где жили его родители. Отец — еврей, мать — русская», — донеслось до неё словно через несколько перегородок. «Женился на женщине с ребёнком, а своя дочь одна!» — эта укоризненная фраза казалась странно знакомой. Она раскололась на большие куски, а затем рассыпалась в цветной калейдоскоп.