Клуб Мефисто

– Я так и понял, что это вы. Да и кто еще может бродить здесь в такой поздний час. В это время двери обычно уже на замке, поэтому у вас есть шанс совершить небольшую частную экскурсию. – Он подмигнул ей, словно обещая, что это особое приглашение останется между ними. Редкая возможность полюбоваться мертвыми жуками и чучелами птиц в отсутствие толп посетителей. – Так вы принесли ее? – уточнил он.

– Вот она. – Джейн достала из кармана пакетик для улик, и при виде его содержимого, хорошо различимого через прозрачный целлофан, глаза у доктора живо заблестели.

– Ну что ж, чудесно! Идемте ко мне в кабинет, у меня там есть лупа, и я смогу рассмотреть получше. Глаза уже не те. И хоть я терпеть не могу лампы дневного света, без них тут не обойтись.

Джейн последовала за ним к лестничному колодцу, силясь приноровиться к его невыносимо медленной шаркающей походке. Неужели этот чудак еще преподает? Он выглядел до того дряхлым, что, казалось, вряд ли был в состоянии подняться по лестнице. Но Фон Шиллера ей рекомендовали на кафедре сравнительной зоологии, к тому же в его глазах мелькнул нескрываемый живой интерес, когда он увидел то, что она извлекла из своего кармана. Ему явно не терпелось взять в руки этот предмет.

– Вы что-нибудь знаете о морских раковинах, детектив? – спросил Фон Шиллер, неспешно поднимаясь по ступеням и хватаясь шишковидными пальцами за резные перила.

– Только то, что можно узнать, поедая моллюсков.

– То есть вы никогда их не собирали? – Он оглянулся. – А между тем, да будет вам известно, Роберт Луис Стивенсон однажды заметил: "Быть может, судьба более благосклонна к тому, кто любит собирать ракушки, чем к тому, кто родился миллионером".

– Надо же! – "Думаю, я предпочла бы стать миллионершей".

– И страсть эта у меня с раннего детства. Родители каждый год возили нас к морю, на Амальфитанское побережье. И в спальне у меня всегда скапливалось столько коробок с ракушками, что негде было развернуться. Они, знаете ли, сохранились у меня до сих пор. Включая дивный экземпляр Epitonium celesti. Довольно редкий. Я купил его, когда мне было лет двенадцать, заплатил весьма приличную цену. Но я всегда думал так: тратиться на раковины – значит удачно вкладывать деньги. Ведь это изысканнейшее из творений Матушки Природы.

– Вы видели фотографии, которые я послала вам по электронной почте?

– О да. И одну даже переслал старому моему приятелю Стефано Руфини. Консультанту компании "Медшеллс". Они находят редкие образчики раковин со всего света и продают состоятельным коллекционерам. И он согласился со мной по поводу вероятного происхождения вашей ракушки.

– Так что это за раковина?

Фон Шиллер взглянул на нее с улыбкой.

– Думаете, я дам окончательный ответ, даже не осмотрев ее как следует?

– Да вы, похоже, и так все знаете.

– Скажем так: примерно знаю, – заключил он, поднимаясь все выше по лестнице. – Класс гастропода, – продолжал он, перешагнув на следующую ступеньку. – Отряд ценогастропода. – Еще шаг вверх, и новое мудреное словечко. – Подсемейство букцинацея.

– Простите. И что все это означает?

– Это означает, что ваша ракушечка прежде всего гастропод, что в переводе значит "брюхоногий моллюск". К этому же общему классу моллюсков относится береговая улитка, или блюдечко. Это одностворчатая раковина с мощной ногой.

– Эта ракушка так и называется?

– Нет, это только филогенетический класс. В мире существует по меньшей мере пятьдесят тысяч разновидностей брюхоногих моллюсков, и далеко не все из них обитают в океане. Обычный полевой слизень, к примеру, тоже брюхоногий моллюск, хотя у него нет раковины. – Фон Шиллер поднялся на самую верхнюю лестничную площадку и направился дальше по коридору, где находилось еще больше стендов и шкафов, откуда на Джейн с немым укором поглядывали безжизненными глазами представители чучельного зверинца. При этом, однако, у Джейн было настолько живое ощущение, будто за нею следят, что она даже остановилась и, обернувшись, оглядела оставшуюся позади пустынную галерею. Шкаф за шкафом, стенд за стендом с выставленными на обозрение чучелами различных животных.

"Никого здесь нет, кроме нас, убитых животных".

Джейн повернулась, чтобы последовать за фон Шиллером.

Но тот куда-то исчез.

Некоторое время она стояла посреди длинной галереи в полном одиночестве, слыша только биение своего сердца и ловя на себе недобрые взгляды всех этих существ за стеклом.

– Доктор фон Шиллер! – позвала она, и ее голос будто эхом прокатился по бесконечным пустынным коридорам.

Из-за шкафа показалась голова ученого.

– Ну, так вы идете? – спросил он. – Вот мой кабинет.

Кабинет – слишком громкое название для помещения, которое он занимал. Дверь с табличкой "Доктор Генри фон Шиллер, заслуженный профессор в отставке" вела в уединенный закуток без окон, размером чуть больше подсобки уборщицы. Все, что там могло уместиться, это стол, два стула да кое-что по мелочи. Профессор повернул настенный выключатель и зажмурился от ярко полыхнувшего дневного света.