Клуб мясоедов

Правда была лишь в том, что блюда, без сомнений, удались. Гости ели с наслаждением. Даже Павел Гордеевич, в начале ужина высокомерно ковырявшись вилкой в пустой тарелке, не выдержал и угостился хорошо прожаренной котлетой.

– И все-таки, – не сдавался Ваган, – где пасся этот барашек? Судя по размерам ребрышек, баран был взрослым. А мясо мягкое, сочное. И запаха совсем нет.

– Фу, дорогой, – возмутилась Надежда Владимировна, – нельзя ли обойтись без подобных выражений. Хотя бы за столом.

– Вы, уважаемый, – слово «уважаемый» Михаил произнес с трудно скрываемым пренебрежением. Оправдывал тон непрожеванный кусочка мяса во рту, – как бы человек сведущий. Но не можете отличить теленка от барана.

Мужчина расхохотался. От ехидного смеха набитые щеки заколыхались.

– Бог с вами, – вступился Николай, – какой же это теленок? Или баран? Господа! И ребенку стало бы очевидно, это кабанчик.

– Фу, месье! – снова заговорил Михаил Леонидович. – Не произносите больше мне этих страшных слов. Думайте, я не отличу свинью от благородного животного? Таки, теленочек, ко всему и кошерный! Правда, Софочка?

Рот женщины оказался набит едой. С излишком. Вместо ответа она несколько раз кивнула.

– Рассудите нас, господин Талёр? – обратился к хозяину Николай.

Ролан улыбнулся:

– Извольте, – он взглянул на супругу. Та коротко кивнула в ответ. Ролан продолжил. – Любезный Михаил Леонидович. Можете сорвать вуаль.

– Пардон? – не понял толстяк.

– Снимите колпак с блюда. Вы ближе всех.

– А, – догадался Михаил, – десерт.

Он отложил приборы. Взялся за баранчик. Поднял. Всеобщий вздох ужаса, адским страхом взорвал помещение.

На серебреном подносе красовалась детская голова с белокурой шевелюрой. Веки мальчишки застыли приоткрытыми. Левый глаз немного больше правого. Закатившиеся зрачки оставили на обозрение лишь помутневших поверхности белков. Уголки побелевших губ свисали вниз. Из одной ноздри стекала капля крови.

***

Устроившись в колючих кустах кизила, Иса следил за задней дверью особняка. Уже несколько раз он подавал условный сигнал, и каждый раз замечал в боковой фрамуге мелькнувшую тень. Но дверь так и не открылась. Обычно Андрюшка не задерживал незваного гостя. Стоило татарёнку по голубиному заурчать три раза в сомкнутые ладоши, и белобрысая голова приятеля украдкой выныривала из кухни. Затем медленно, словно прогуливаясь, Андрюша шел по тропинке к зарослям кизила. Добравшись до засады, оставлял на земле заворот с вкусностями барского стола. Иногда сверток был мал, парочка котлет и ломоть хлеба. Иногда подверток был побольше. К мясу добавлялись овощи, фрукты и даже сладости.

Мысли о еде разбудили урчание в желудке и вернулись к обувному ящику. Там, среди щеток, ветоши, гуталина лежал обед: букатка мамалыги и кусок соленной овечьей брынзы. Иса никогда не перекидывал громоздкий ящик через высокую ограду. Слишком заметно. Оставлял короб напротив, в подворотне. Не дай бог с «сундуком» что-нибудь случится! Дядя Абдула взгреет розгами. Нет, на самом деле старый турок не злой. Мужчина мало-мальски заботился о мальчугане. Считал Ису братом по вере. Хотя, если честно, Иса еще не знал в кого верить. Мальчик ежедневно повторял за стариком молитву, но совсем не потому, что верил. Потому, что так молился отец. Намаз – все, что осталось у Исы в память об отце. Мать, перед тем как умереть от холеры, говорила, будто бы родитель уехал на Буджак чабаном, где его и убили разбойники. Барбалык – вожак «базарных» стебал татаренка. Мол, все это враки, и отец босяка бежал от его шлюхи матери. Иса не знал, что означает слово «шлюха», но по смеху остальных понял, оно нехорошее. А дядя Абдула, погрозил и запретил так говорить о женщине, родившей его. Да, дядя Абдула был хорошим. Он разрешал Исе спать в передней своей жестяной лавки. Кормил мальчишку, когда было чем. А однажды на праздник Курбан-байрам, подарил Исе гривенник. И еще дядя Абдула сделал Исе обувной ящик. Научил чистить обувь.

«Зачем я оставлять ящик в подворотне?» – снова пожалел Иса.

А Андрюшки все не было и не было. Оставленный без присмотра ящик и урчание в желудке, в конце концов, вынудили Ису покинуть укрытие. Осторожно, кошачьей походкой он подошел к стене дома. Нижней дверью кухни пользовались редко. Продукты заносили через боковую дверь, которая выходила прямо на улицу. Лишь однажды мальчуган видел, как из этой двери вышли двое мужчин. Один в белом колпаке. Иса его знал. Это повар хозяина – месье Фрессон. А второго мальчик принял за трубочиста, потому что у того черная, как волосы Исы, кожа. Андрюша объяснил, это друг хозяина. «А кожа у него черная от рождения. Может болезнь такая?» – предположил дружок.

Украдкой продвигаясь вдоль стены, Иса не отрывал взгляд от двери. Каждую секунду опасался, что она распахнется и прямо на него выйдет черный господин. Больше всего мальчик боялся заразиться этой странной болезнью. Тогда дядя Абдула прогонит его. И «базарные» тоже прогонят. Все прогонят. Никто не захочет чистить обувь у черного татарёнка.