Клуб мясоедов

Слава богу, дверь оставалось закрытой. Прижавшись к стене, Иса стоял в шаге от нее не решаясь заглянуть во фрамугу. Теперь ему казалось, черный человек стоит за дверьми и ждет пока мальчуган сам придет в его лапы. Как только Иса взглянет в боковое окошко, из проема появится черная лапа, схватит его и утащит. Мальчик уже решил плюнуть на угощение богатого иностранца, и вернутся к своему ящику, мамалыге и брынзе. Но что-то все-таки заставило оторваться от стены и заглянуть в помещение.

Иса не сразу понял, что происходило в помещении кухни. Наконец, до него дошло. Ужас цепкими клешнями впился в мозг. Но было поздно. У огромной плиты, ближе к дверям мальчик увидел месье Фрессона. Мужчина выкручивал руку Андрюши, наклоняя детское тело вниз, к невысокому табурету. Выглядело так, словно Андрюша в чем-то провинился. Мужчина в поварском халате и колпаке наказывает его. Наклоняет мальца вниз, чтобы покрепче влепить ему ремнем, или розгой по мягкому месту. А руку выкручивает, чтобы защищаясь, проказник не подставил ее под удар. В правой ладони повар что- то сжимал. Кажется, ремень. Нет. В следующую секунду, Ису ослепил блеск. Только сейчас малец понял, в руке у коренастого усача наточенный      топорик для разделки мяса. То, что произошло дальше преследовало мальчишку всю жизнь. Как только голова Андрюшки уперлась в табурет, месье Фрессон хлестко замахнулся. Острое лезвие с одного удара отсекла несчастному голову. Худенькое тельце забилось в смертельных судорогах. Опытный мясник повалил обезглавленного ребенка на пол. Придавил ногой. Из сиявшей шей – культи прыскала алая кровь.

Иса отпрянул. Это все на что хватило сил. Заставить ноги сдвинуться с места оказалось выше его сил. Умом мальчик понимал, сейчас необходимо сорваться. Что есть сил, мчаться. Через сад к дальней ограде. Вон из этого проклятого дома. Перепрыгнуть через каменные забор. Бежать как можно дальше от этого страшного и опасного места.

Но вместо спасительного бегства, Иса как завороженный смотрел на то, что минуту назад еще было его другом. Отрубленная белокурая голова покатилась по полу и остановилась прямо у дверей. Если бы не стекло фрамуги, мальчик мог бы наклониться и поднять отрубленную голову. Словно кем-то потерянный мячик.

Перепуганный и беспомощный он смотрел, как глаза товарища, на уже мертвой голове, продолжают удивленно моргать. Веки медленно закрывались и открывались, закрывались и открывались. Как если бы Андрюшка изо всех сил боролся с одолевающим сном. Наконец, глаза закрылись. Побелевшие губы вздрогнули, пытаясь задать последний вопрос: за что?

От парализующего кошмара Ису пробудил стук. Он медленно поднял глаза. В окошке зияла удивленная физиономия повара. Усач ошеломленно смотрел на чернявого мальчугана. К счастью, дверь оказалась заперта. Наверно, нескольких секунд, пока усач возится с замком, мальчишке достаточно чтобы прийти в себя. Но нет. Дверь распахнулась. Крепкая ладонь повара легла мальчугану на плечо. В панике Иса разглядел в руке убийцы окровавленный топор. Мальчишка попытался вырваться. Цепкие пальцы крепче впились в худенькое плечо. Еще немного и под напором адской силы душегуба, детская ключица с хрустом переломится. Мысли о сломанной кости промелькнула и забылась. Наточенный топорик медленно поднимался. Смертельный замах.

Неожиданно для себя, Иса смирился. «Ну и что? – пронеслось у него в голове. – Через секунду я окажусь там. Там, где Андрюшка, где мать, отец. Рано или поздно все равно там окажусь! Почему не сейчас?» Но какой-то дикий зверек, который обычно робко прятался в глубине души, вдруг высвободился. Мальчик, сам того не желая, впился зубами в лапу на плече.

– Merde! – захрипел повар, ослабив хватку.

Перепуганный мальчишка лягнул усача в колено и вырвался. Со скоростью степного рысака понесся сквозь зелень сада к спасительной ограде. Каждую секунду, на каждом вздохе, спина покрывалась холодом, ожидая прикосновения ручища. Или удар дьявольского топора.

***

Судорожно выкатив верхнюю губу, София выплевывала не дожёванные кусочки мяса. Надежда Владимировна, воскликнув «Ужас!», откинулась в обмороке на спинку стула. Еще в юности прочитав об этой женской хитрости, терять сознания в любой противоречивой ситуации, дама частенько пользовалась ею. Более того, Надежда Владимировна считала себя мастером «обморока». Но никто из гостей не оценил по достоинству ее актерские старания. Они продолжали глазеть на отрубленную голову.

– Это, – заговорил Ваган, – тот мальчик. С ведерком для шампанского.

– Да, вы правы, – улыбнулся Ролан. – Андрюшка. Дурной ребенок. Но, признайтесь, вкусный!

Тут Ксению стошнило. Жижа из непереваренной еды и вина, густой струей вырвалась прямо на белую скатерть стола.

– Фу, – возмутилась Генриетта, – где же ваши манеры, мадам?

– Это человечина? – прошептал побелевший как полотно Павел Гордеевич. – Мы ели ребенка?

Констатация очевидного факта вывела из ступора Михаила Леонидовича. Он выронил из рук баранчик. Металлический колпак с грохотом упал на пол.