Клуб мотористов, крюк на крыше и почтмейстер

Был лишь один противник подобного время провождения- Глафира Андреевна, на тележке доставившая с кухни завтрак. Сергей Петрович не был снобом или эстетствующим лентяем, но прислуга в условиях квартиры с дровяной печью и необходимости пользования угольным утюгом была жизненно необходима. Да и готовить надо было каждый день, а кормиться в трактирах было бы невозможно, учитывая службу Стаброва. Питаться забесплатно было бы оскорбительно, а трактирщики отказывались брать деньги. Ну а есть только пироги и булки- это уж увольте, как решил Сергей Петрович. Жизнь без щей, котлет с картофельным пюре представлялась совершенно пропащей, и выбор был сделан в пользу гувернантки.

Но, Глафира и вправду готовила хорошо, и сейчас приготовила омлет, горячие бутерброды и яйцо пашот. Ну и кофе для Стаброва и чай для Юйлань. К кофе Сергей Петрович приучился во время службы в Гельсинфорсе, и день начинался с чашки ароматного кофе. Нет, потом, в течении дня, безусловно, был чай.

Они поели, Сергей Петрович оделся в гражданский костюм, ведь сегодня был понедельник, и надо было спешить на службу. Юйлань посещала свой чайный магазин «Зеленая Черепаха» на Мясницкой. Поэтому их ожидала коляска, с непременным Еремеем Гвоздёвым на козлах.

– Доброе утро, Еремей, – поздоровался Стабров.

– Доброе утро, Анна Аркадьевна, и вы, ваше благородие.

– Еремей, прекрати чинодральство. Ко мне обращаться по имени-отчеству, – хмуро поправил полицейский чиновник.

На флоте не было принято обращаться по другому, и капитан-лейтенант, пусть и в бессрочном отпуску, свято блюл обычаи Императорского флота. Нет, бывало, городовые и будочники обращались к нему «ваше благородие», но сослуживцы, Минаков, Девяткин и другие, знали привычки начальника.

Но, в коляске Сергей Петрович заработал укоризненный взгляд от девушки за резкие слова. Что тут он мог сказать? Только тяжело вздохнуть. Юйлань подвезли к «Зелёной Черепахе», а Сергей Петрович ехал на Петровку. У Старопетровского монастыря снял котелок и троекратно перекрестился, и со спокойной совестью добрался до места службы, Сыскной полиции Москвы.

***

Городовой отдал честь начальству, а Стабров очутился в своём кабинете. Тут же, словно само собой, в руку упала телефонная трубка:

– Добрый день, – сказал он дежурному, – Девяткина и Минакова ко мне! И три чая, пожалуйста!

– Будет исполнено!

Только полицейский чиновник принялся выкладывать на стол документы, рисунки, что бы ознакомить сослуживцев, как тут зазвонил телефон.

– Сергей Петрович? – раздался в трубке голос.

– Слушаю вас, Аркадий Францевич.

Не узнать начальство было нельзя, моветон. Телефонировал Аркадий Францевич Кошко, начальник Сыскной полиции Москвы, непосредственный начальник.

– Зайдите ко мне.

Стабров поправил воротничок, галстук перед зеркалом. Ну. волосы чего поправлять- ежик светлых волос в этом не нуждался. В кабинет вошёл постучавшись, встал и поздоровался с ним его начальник.

– Так что, Сергей Петрович, к вам обращался барон Пфальц по поискам сына?

– Да, конечно. Посетил его в воскресенье.

– Похвально, такое рвение. Человек он весьма важный, и с влиянием, поможет вам, если справитесь. Так надеюсь, что найдёте его сына живым и здоровым. Вы ведь, Сергей Петрович, сразу в морг бросились, тело осматривать? – хитро улыбнулся Кошко.

– Так точно же, не он. Не Дмитрий Иванович Пфальц. Приметы не сходятся.

– Да лицо прямо одно..

– Перелом большого пальца правой руки, Аркадий Францевич.

– Хвалю, хвалю…Обстоятельно в дело вникаете. Вот ещё что…Ксения Михайловна задалась тоже в поиски удариться, так обратилась к Девяткину. Ну, что бы вы были в курсе. И что там?

– Да, много непонятного. Дело, как слоеный пирог, одно к одному.

– Ну, не стану задерживать, – и Кошко встал, заканчивая беседу.

В кабинете Стаброва уже вольготно устроились господа полицейские надзиратели, рассматривая рисунки начальника.

– Добрый день, – поздоровался он, – Андрей Сергеевич, Александр Владимирович. Дело оно для нас сложное предвидится.

Стабров изложил дело о пропаже сына в малейших деталях, и свои соображения по поводу хитроумной кражи драгоценностей из квартиры барона Пфальца.

– Вот. Калькировал след на оконной раме, и на крыше обнаружил такую хитроумную штуку. Не беспокойтесь, отпечатки Никулин уже снял.

И Сергей Петрович показал карабин с куском троса. Минаков и Девяткин с любопытством посмотрели на конструкцию из хорошей легированной стали.

– С этим быстро возьмём, Сергей Петрович! – заявил Минаков, – Тут кто? Либо любители восхождений, альпинисты. И, – он задумался и почесал палцем лоб, – циркачи?

– Ну, голова… Так вот и займись, Александр Владимирович. Проверь клубы, кто там чего… Ну в цирк заявись.

– А мне чего?

– А тебе, Андрей Сергеевич, опасная работа предстоит…

Девяткин гордо приосанился, поправил пробор на голове. Проверил кобуру.

– Будешь сидеть в дворницкой, и проверишь молочницу Дрёмову, да точильщика Юрия Родькина. И всех, с кем они общаются. Да будь осторожен. Не пойму, но этот двойник Пфальца -младшего в морге мне покоя не даёт. Да, кстати, Пинкертон- Девяткин!