Клуб патриотов

Йода ждал на кухне у барной стойки, когда Болден переступил порог квартиры.

— Проснулся? Или совсем не спал?

Огромный рыжий полосатый кот зевнул в ответ. Болден прошел мимо в небольшую кухню и включил свет.

— Хочешь молока?

Йода поднял лапу.

Болден поставил на пол блюдце и налил молока.

— Подкрепляйся.

На его автоответчике из одиннадцати сообщений предпоследнее было следующее: «Томас… э-э… привет. Сейчас три тридцать. Я обзвонила все больницы, но тебя нигде нет. Я дома. Позвони мне сразу, как прослушаешь это сообщение. Целую тебя».

Болден набрал домашний номер Дженни. Она ответила с первого же звонка.

— Томас? Куда ты пропал?

— Привет. Я дома. Со мной все в порядке.

— Где ты был? Я так волновалась.

— Долго рассказывать. Но теперь все нормально. Прости, что не позвонил раньше.

— Ничего. Я получила твое последнее сообщение. Куда же ты все-таки убежал? Я ждала на улице двадцать минут, а затем полицейский настоял, чтобы я поехала в больницу.

— Твои часы у меня.

Последовало молчание. Болден услышал всхлипывание, затем приглушенный смех. Со вздохом он потер переносицу. Эх, лучше бы сейчас она была здесь, рядом с ним, а не у себя дома.

— Давай вместе пообедаем? — предложил он. — Тогда и поговорим.

— Я могу приехать к тебе прямо сейчас.

— Мне к восьми на работу. У меня сделка с Джефферсоном, я тебе рассказывал.

— Не ходи, — сказала Дженни. — Я тоже возьму выходной. Приезжай ко мне.

— Не могу. — Он ненавидел себя за эти слова, как будто их говорил какой-то закомплексованный сопляк.

— Ты мне нужен, — проговорила Дженни, а затем добавила совсем другим голосом: — Приезжай. Слышишь?

— Джен, это большая сделка. Люди прилетят из столицы. Ну как я могу не пойти?

Дженни вздохнула.

— Ладно, тогда вместе обедаем, — произнесла она как-то очень сдержанно. — Мне тоже надо тебе кое-что сказать.

— Хоть намекни.

— Скажу при встрече. Но предупреждаю: я ведь потом могу тебя и похитить.

— Если с «Джефферсон партнерс» все пройдет гладко, похищай. Итак, ровно в двенадцать, да?

— Где всегда?

— Конечно, — подтвердил он. — Да ты-то как? Что с рукой? Всего десять швов?

— Откуда ты знаешь?

Болден включил канал Си-эн-би-си и с минуту смотрел телевизор с выключенным звуком, пытаясь сосредоточиться на бежавших внизу экрана цифрах. Долгосрочные облигации росли. Нефть из Северного моря сбивала доллар. Индекс Никкей при закрытии торгов упал до пятидесяти.

Его взгляд затуманился.

Корона. Бобби Стиллман.

Прикрыв глаза, Болден постарался изгнать из памяти эти слова, а звук безжизненного голоса Гилфойла отключить. Пять часов назад ему в лицо направили пистолет и пуля просвистела буквально в нескольких сантиметрах. Его заставили стоять на узкой балке на высоте семидесятого этажа, и, стоя на этой балке, он напал на человека, с которым они вместе пролетели метров двадцать и свалились в страховочную сетку, причем, честно говоря, сетку эту он даже толком не разглядел поначалу. Все казалось настолько невероятным, будто он наблюдал эти события со стороны. Такое просто не могло случиться. Во всяком случае, в такой день, который начался с делового завтрака в отеле «Риц-Карлтон» в Бостоне, а продолжился торжественным ужином в смокингах и подарком для Дженни к их годовщине на ступеньках Федерал-холла.

Он открыл глаза и снова уставился на бегущие по экрану цифры. Если бы золото в Лондоне стоило четыреста шестьдесят долларов за унцию, он бы поверил. Если бы долгосрочные облигации покупались крохотными партиями, он бы и в это тоже поверил. Цифры реальны. Им можно доверять. Но казалось совершенно бессмысленным, что его пытаются убить потому, что он якобы знает что-то, о чем на самом деле не имеет ни малейшего представления. Он не мог поверить тому, чего не понимал, поэтому оставалось только одно — забыть. Стереть эти события из памяти. Он умел забывать.

Через какое-то время Болден решил, что пора перекусить. Предстоял напряженный и к тому же очень важный день. Ответственность тянула его за собой, как морские волны во время отлива, — противостоять невозможно. Он прошел к холодильнику, достал несколько яиц, сыр с перцем, нарезанную кубиками ветчину и двухлитровую коробку апельсинового сока, затем извлек из буфета и отсчитал пять драже витамина С и четыре таблетки адвила.

Приготовив завтрак, он устроился на табурете для пианино и принялся торопливо уплетать яичницу. Тут же к нему подсел Йода, и Томас скормил ему кусочек ветчины. Закончив есть, он поставил тарелку на пол. В следующее мгновение Йода был уже рядом. Кот, который любит яичницу и сыр с перцем. Вот вам и объяснение, почему животное выросло до неправдоподобных размеров.

Корона. Бобби Стиллман. Забыть. Все забыть.