Клуб призрачных отцов

– Это твоя вина! Это всё ты виноват!

Я пошёл к себе в комнату, закрыл дверь, и оставил Маму плакать в халат Дяди Алана.

Долгоножка

Папа рассказал мне, что «Длинноногий Папочка», комар-долгоножка – самая ядовитая живность на свете, но они никогда никого не убивают, потому что не могут никого отравить без зубов, ведь у них нет зубов. Так что, если все остальные животные будут их дразнить и кричать: «Эй, долгоножка!», они ничем не смогут ответить. Они могут сказать: «Я очень ядовит», что правда, но другие животные им не поверят, потому что они никогда никого не отравляли. Они знают, что могли бы убивать и подняться на ступень повыше в ПИЩЕВОЙ ЦЕПОЧКЕ, если бы у них были зубы, но у них их нет, ведь Бог обделил их. Я не знаю, правда это или нет.

Карманные Деньги

Миссис Феномен, Миссис Феерия любви, Миссис Феникс, Миссис Фея леса,

Миссис Фелл, постукивая ручкой, сидела в своём кресле. Она произнесла:

– Ты можешь поговорить со мной, Филип. Ты можешь рассказать мне всё, что угодно.

– Да, Мисс, – сказал я.

– Вообще всё, – сказала она.

– Ага, – сказал я.

– Ты о чём-нибудь хочешь мне рассказать? – спросила она.

– О чём, например? – спросил я.

– Да о чём угодно. Например, о чём ты думаешь прямо сейчас, – сказала она.

Я думал о том, как был убит Рэй Гудвин, поэтому я сказал:

– Я ни о чём не думаю.

– Как ты собираешься провести выходные? – спросила она.

– Не знаю, – ответил я.

– Займёшься чем-нибудь интересным? – спросила она.

Я приподнял этот вопрос на своих плечах.

Она спросила:

– Если бы ты мог заняться чем угодно в эти выходные, что бы ты сделал?

– Я не могу, – ответил я.

– Не можешь что? – спросила она.

– Заняться чем угодно, – ответил я.

Она сказала:

– Я знаю. Но если бы ты мог сделать всё, что пожелаешь. Вообще всё. Что бы это могло быть? На что тебе хотелось бы потратить это время?

Миссис Фелл всегда так говорит. Она милая, но многого не понимает. Она не понимает, что время нельзя потратить, как карманные деньги, потому что само время как раз и есть тот, кто тратит карманные деньги, а карманные деньги – это ты.

Я сказал:

– Если бы я мог сделать всё что угодно?

Она ответила:

– Да. Если бы ты мог сделать всё, что только захочешь.

– Всё-всё? – переспросил я.

– Вообще всё, – ответила она.

– Я бы поехал на Родос с Мамой и Папой, – сказал я.

Её улыбка становилась всё шире при каждом слове, а потом свернулась обратно, когда я сказал «Папой».

Она сказала:

– Да, Филип. Да. Отлично. Да. Но твой Папа…

Я сказал:

– Мой Папа умер.

Она сказала:

– Да, Филип, да, так и есть.

Я сказал:

– И я не могу вернуть его обратно.

Она закрыла глаза и сказала тихим голосом:

– Нет. Нет, Филип, боюсь, ты не можешь.

Я сказал:

– Но Вы говорили, что угодно.

Она сказала:

– Да, да, я говорила.

Я подумал, что Миссис Фелл почувствовала себя неловко, поэтому я сказал:

– Я бы и в Рим тоже съездил.

Она снова улыбнулась и спросила:

– Рим?

Я сказал:

– Я хотел бы сходить в Большой цирк и увидеть колесницы.

Она сказала:

– Не думаю, что они всё ещё устраивают гонки на колесницах.

Я ответил:

– Я знаю. Я имею в виду, что хотел бы посетить Древний Рим. На машине времени.

Она сказала:

– О-о.

Я продолжал:

– Я бы пошёл в Колизей посмотреть на Гладиаторов.

Она сказала:

– Это может быть довольно жестоко.

Я сказал:

– Я хотел бы увидеть Ретиариев.

Она спросила:

– Это которые?

– Они с сетями, такими как у рыбаков, и с большими вилами, – ответил я.

Она спросила:

– Тебе нравится История, да, Филип?

– Это мой любимый предмет, – ответил я.

Я хотел ещё сказать, что Миссис Фелл была моей любимой Учительницей, но не стал.

– Мой тоже, – сказала она.

– История – это всё, – сказал я.

– Да, – сказала она.

Я спросил:

– Вы всегда хотели быть Учительницей?

Она ответила грустным голосом:

– Не всегда. Нет.

– А кем Вы хотели быть? – спросил я.

– О, много кем, – сказала она.

– Кем, например? – спросил я.

Она вздохнула и сказала:

– Актрисой.

Я сказал:

– Вы были бы хорошей актрисой.

Она улыбнулась, и в её глазах вспыхнул огонёк, и она спросила:

– Почему? Почему ты так думаешь?

Я сказал:

– Потому что Вы красивая.

Я сказал это просто так, не думая. Это вдруг выскочило из моей головы и оказалось в комнате, в горшочке с маркерами, и шло из компьютера, и было на её бумагах на столе.

Потому что Вы красивая, потому что Вы красивая, потому что Вы красивая.

Мои щёки покраснели, и краснота была заметная, и Миссис Фелл заметила её.

Она сказала:

– Ну, как знать. Но я уверена, что с такой лестью ты далеко пойдёшь, Филип.

Я должен был что-то сказать. Мне нужно было сказать что угодно, чтобы стереть это «потому что вы красивая», и поэтому я произнес:

– Мои рыбки расплавились.

Она спросила:

– Что?

Я сказал:

– Мои тропические рыбки расплавились. Вода была слишком горячей.

Она сказала:

– Ох, Филип, это ужасно. Я очень сожалею.

– О чём? – спросил я.

И она ответила:

– Я сожалею о том, что случилось с твоими рыбками.

Я не знаю, почему люди говорят «я очень сожалею», если они не делали то, о чём сожалеют. Как будто все в мире немного виноваты во всём.

Я сказал:

– Это мой Дядя Алан сделал.

Она сказала:

– Ох, Филипп, я уверена, что…

Я сказал:

– Он переключил нагреватель.

Она спросила: