Клуб «Ритц»

– Стоп, стоп, стоп. Правильный антураж в связке с современными медицинскими препаратами заставили вас поверить, что Вероника мертва. Да, мы вкололи ей уроний – препарат, который на несколько часов погружает человека в глубокий сон. Сердце бьется крайне редко, дыхание почти отсутствует. Но она жива. Вы идеально попали во все ловушки, которые были подготовлены.

– Кристина?

– Ее мы не стали посвящать в свои планы, так как она могла бы все испортить. Она по-настоящему влюбилась в тебя, Сереж, – с наигранной ухмылкой говорит Паша, подмигивая. – Вы бы могли стать отличной парой. Ведомая Димой, она также поверила в то, что я сошел с ума и могу убить вас. Нашим зрителям она пришлась очень по вкусу.

Ну а дальше все просто. Мы следили за каждым вашим шагом. И вот все мы здесь, – кланяется он нам, словно отыграв только что роль в спектакле.

– И что же сподвигло тебя рассказать нам все это? – спрашиваю я стоящего передо мной психа.

– Твой ночной побег. Мы потеряли тебя из виду, и некоторые зрители не на шутку забеспокоились, что ты можешь сойти с ума и убить Олю. Да и потом, любое шоу нужно вовремя остановить, пока оно не затянулось. Заканчивать надо так, чтобы хотелось еще. Отец, я обещал, что создам что-то лучшее, чем просто порно-клуб, – тут Павел повернулся к нему лицом, а к нам – спиной.

Отец улыбается, одобрительно кивая. Он горд за своего сына-идиота. Потом смотрит на меня – недобро и испытывающе. Пальцами правой руки сжимает свой подбородок, как будто принимая решение о том, что делать дальше.

Я и сам понимаю, что больше не нужен им. Они могут посадить меня в тюрьму, убить или просто оставить подыхать здесь от голода и холода.

– Да. Шоу действительно вышло на славу, – говорит отец Ольги, поднимаясь из кресла. Он хлопает по плечу сына, смотрит на разъяренную Олю и уже собирается уходить.

– Я клянусь, что вы поплатитесь оба. Клуб будет возрожден. Уже без вас. На вашей крови, – говорит Оля то ли спокойно, то ли, наоборот, чересчур волнуясь.

Отец Оли останавливается.

– Нет, дочь. С клубом покончено. Хватит. Он может навредить.

Он беспокоится о людях? Серьезно? Земля уходит из-под ног. Это уже чересчур. Стоя здесь, я думаю… Может, я умер? Или это очередная шутка? Идиотские, бессвязные фразы солидного, казалось бы, человека. О каком вреде людям он смеет сейчас говорить, после всего, что сотворил? И это не раскаяние. Они окончательно потеряли связь с реальным миром. Для них человеческая жизнь и чувства других ничего не стоят. Они бездушные порождения дьявола! Не могли отец и брат так поступить с родным человеком. Сначала обделили ребенка семейным теплом, затем допустили, чтобы она, лишь немного повзрослев, раздвигала ноги перед десятками мужиков. Наблюдать, стоя рядом, как Оля делает то, что неприлично обсуждать вслух. И я ведь многого, наверное, еще не видел, и не знаю, что бывало за кулисами… Твари! Такого не бывает. Бросить дочь подыхать от голода с мыслью, что это конец. Деморализовать, издеваться. И теперь так просто рассказать, что это шоу! Я не верю. Скажите, прошу, что это шутка! И что шутили только надо мной. Большее извращение сложно представить. Насколько же они больные люди! От этих мыслей меня начинает тошнить. Окутывает чувство полной нереальности.

38

– Оля, поехали домой. Все уже закончилось, – спокойно говорит Паша и протягивает руку девушке – так, как будто бы он всегда был ее хорошим другом и сейчас желает ей помочь. Он знает, что она его не простит. Но тяжесть мира сгибает нас. Мы сломлены. Они победили. Может – пока, а может, и навсегда. Я даже не удивляюсь, когда девушка берет Пашу за руку. Для нас с ней это конец, и сейчас все бесполезно. Она тяжело выдыхает. Идет следом за братом.

– Оля, не бойся. Я с тобой, – кричу ей вдогонку.

Внезапно, будучи почти у выхода, она кидается к подоконнику и одним прыжком возвращается к Паше. Никто, кроме меня, не понял цели ее столь странного и неожиданного движения. Паша стоит, упершись взглядом в лицо Оли. Секунда, и у него подкашиваются ноги. Он падает на пол. Оля не двигается, лишь выпускает из окровавленных рук длинный нож, который с глухим стуком падает рядом с парнем. По полу растекается лужа красной густой жидкости.

На ее бледном лице нет ни страха, ни раскаяния. Чувства покинули ее, как и меня. Она сделала, то, что должна была. Я сдался, а она нет! Девушка смотрит на меня пустыми глазами. Я одобрительно киваю. Молодец. Надеюсь, что Паша не выживет. Частичка зла будет уничтожена, а клуб спасен.

Отец подходит к сыну, встает на колени перед ним. Если он и переживает, то очень хорошо это скрывает. Спокойно говорит:

– Отвезите его в ближайшую больницу.

Мужчины пытаются приподнять ослабевшее тело, которое издает странные звуки. Не стонет, а глухо кряхтит. Вся одежда Паши – в крови. Он смотрит на Олю и шепчет:

– Прости.

Затем его голова безжизненно падает на грудь, изо рта течет небольшая струйка крови.

– Босс, он, похоже, все, – говорит один из бугаев, держащих бездыханное тело.