Клуб самоубийц. Черная стрела

Он сразу почувствовал себя так, будто затруднительное положение уже осталось позади. Ему вспомнилось, что он знавал когда-то одного ювелира, некоего Б. Маккэлока, жившего в Эдинбурге. Наверняка он с радостью научит его основам своей профессии. Несколько месяцев, возможно, лет тяжелого и грязного труда, и у него хватит умения и хитрости на то, чтобы самостоятельно распилить и с выгодой для себя продать Алмаз раджи. А потом он сможет вернуться к своим исследованиям. Богатому и не обремененному мирскими заботами о насущном ученому будут завидовать все. Золотые видения преследовали его всю ночь, и проснулся он с первыми лучами солнца посвежевшим и в прекрасном расположении духа.

В тот день полиция должна была опечатать дом мистера Рэберна, и это послужило прекрасным поводом для отъезда. Ощущая небывалую легкость на сердце, он собрал вещи и отправился с ними на Кингз-Кросс. Оставив свой багаж в камере хранения, он вернулся в клуб, чтобы скоротать время до поезда и пообедать.

– Если собираетесь сегодня обедать здесь, Роллз, – сказал ему кто-то из знакомых, – можете увидеть двух самых замечательных людей в Англии: принца Флоризеля Богемского и старика Джека Ванделера.

– О принце я слышал, – ответил мистер Роллз, – а с генералом Ванделером даже пару раз встречался в обществе.

– Генерал Ванделер – осел! – заявил его собеседник. – Это его брат – Джон[7], известный искатель приключений, знаток драгоценных камней и один из самых умных дипломатов в Европе. Вы разве не слышали о его дуэли с герцогом де Валь д’Оржем? О его злодеяниях и всех тех зверствах, которые он совершил, когда был диктатором Парагвая? Или о том, как он нашел пропавшие драгоценности сэра Самюэла Ливая? О тех услугах, которые он оказал правительству во время индийского мятежа? Об услугах, которые очень помогли правительству, но которые оно так и не решилось признать? Право слово, я уж и не знаю, что в таком случае можно называть славой… Или, если угодно, скандальной известностью, потому что к Джеку Ванделеру удивительно подходят оба эти понятия. Поспешите вниз, – продолжил он. – Найдите столик поближе к ним и держите ухо востро. Услышите много интересного.

– Но как мне узнать их? – спросил священник.

– Как узнать?! – поразился его друг. – Да принц – один из красивейших людей в Европе. Если и есть человек, который выглядит как настоящий король, так это он. Ну а Джек Ванделер – если вы можете представить себе Одиссея в семьдесят лет с сабельным шрамом через все лицо, так это он. Как узнать! Да их невозможно не заметить даже в толпе зрителей на Дерби!

Роллз поспешно направился вниз в столовую. Его знакомый не соврал. Эту пару нельзя было не узнать. Старик Джон Ванделер сохранил поразительную для своих лет форму, не оставляло сомнений, что этот человек наделен богатырской силой и привык сносить тяготы и лишения. Он не походил ни на фехтовальщика, ни на моряка, ни на того, кто свободно чувствовал себя в седле; в нем как будто соединялись все эти типажи, он словно собрал в себе навыки и сноровку, необходимые для всех этих занятий. Открытое лицо, орлиный профиль, выражение высокомерное и заносчивое – весь его вид говорил о том, что это человек действия, натура решительная, жесткая и неразборчивая в средствах. Густые седые волосы и глубокий сабельный шрам, пересекавший нос и висок, придавали какую-то первобытную дикость лицу и без того примечательному и грозному.

В его компаньоне, принце Богемском, мистер Роллз с изумлением узнал джентльмена, который посоветовал ему почитать Габорио. Принц Флоризель, редко посещавший этот клуб, почетным членом которого (как, впрочем, и почти всех остальных) являлся, несомненно, дожидался Джона Ванделера, когда Саймон накануне вечером обратился к нему за советом.

Остальные обедавшие скромно расселись по углам столовой, предоставив паре знаменитостей определенную долю уединения. Но молодой церковник, не почувствовав благоговейного трепета перед столь выдающимися особами, направился в их сторону и смело сел за ближайший стол.