Клубничка на березке: Сексуальная культура в России

Превращение советского режима после смерти Сталина из тоталитарного в авторитарный отразилось и на его сексуальной политике. Грубое отрицание, замалчивание и насильственное подавление сексуальности сменились неуклюжими попытками ее приручения, медикализации и педагогизации. Советский сексуальный либерализм добивался не раскрепощения личности, а лишь смягчения государственного контроля над ней. Он апеллировал к тем самым пар тий но-государственным властям, которым этот контроль принадлежал и которые не желали его ослабления, и потому провалился точно так же, как все советские и постсоветские экономические реформы.

Однако совершенно независимо от государственной политики в недрах индивидуального сознания постепенно формировались и легитимировались все более сложные и разнообразные сексуальные сценарии. Сформировавшееся между 1935 и 1960 гг. поколение людей, принужденных к молчанию, сменяется в 1960—1980 гг. поколением персонализации, а его дети, родившиеся после 1965 г., уже начинают открыто выражать свои сексуальные желания. Перестройка и гласность не породили эти сдвиги, а лишь дали им возможность выражения. Но публичная сфера снова отстала от частной. «Сексуальная свобода», подобно политической и экономической, обернулась беспределом и анархией, что способствовало возрождению прежних страхов и фобий. А как только в стране наступила относительная стабилизация, в официальной идеологии возобладали привычные консервативно-охранительные силы.

Хотя российскую «сексуальную контрреволюцию» можно представить совокупным результатом заговора консервативных политических сил, подрывной деятельности американских фундаменталистов, сексологического невежества населения и безответственности властей, она имеет более глубокие причины.

В 1994 г., отвечая на вопрос: «Что будет с нами дальше?» – я выделил «три возможных варианта развития.

1. Если мы сумеем сравнительно быстро внедрить в школьные программы элементарное сексуальное просвещение, используем для этой цели также средства массовой информации, не будем мешать развитию высокой эротики и локализуем наиболее одиозную порнографию (в первую очередь детскую и пропагандирующую насилие), развитие пойдет по европейскому варианту. Хотя ни государство, ни семья, ни церковь не смогут контролировать сексуальное поведение индивидов, общество сможет резко уменьшить связанные с ним нежелательные опасности, особенно подростковые беременности, искусственные аборты, изнасилования, венерические заболевания.

2. Если все будет продолжаться, как сейчас, когда место сексуального просвещения и культуры все прочнее занимают сексиндустрия и порнография, развитие пойдет по сильно ухудшенному американскому варианту: рост сексуального отчуждения и насилия, нежелательных беременностей, абортов и т. п.

3. В случае политической победы консервативных, красно-коричневых сил, одной из первых жертв возрожденной большевистской (пусть даже под религиозным флагом) сексофобии станет именно эротическая культура. На практическом поведении людей, особенно молодежи, это не отразится, городская среда по самой сути своей предполагает плюрализм, сексофобия ей несозвучна. Однако сексологические издержки при этом углубятся политическим конфликтом поколений, травлей сексуальных меньшинств, усилением сексизма и мужского шовинизма» (Кон, 1997е. С. 134).

Если снять упоминание о провалившихся в 1991 и 1993 гг. «красно-коричневых», история пошла по третьему пути. Что это значит для сексуальной культуры?

1. Отказавшись, вопреки мировому опыту и настоятельным советам всех международных профессиональных организаций, от внедрения в стране сексуального образования, Россия бесповоротно проиграла войну с эпидемией ВИЧ. Можно ли считать это ошибкой, или российское государство сознательно принесло безопасность и здоровье населения, прежде всего молодежи, в жертву своим идеологическим пристрастиям? Уровень распространения и темпы роста ВИЧ в России значительно выше, чем во всех развитых странах. Даже если человеческие и финансовые издержки эпидемии окажутся не столь катастрофическими, как предсказывают серьезные вашингтонские аналитики, урон огромен и будет расти. Когда в ближайшие годы госбюджет не сможет обеспечить необходимую материальную помощь больным СПИДом (уже сейчас в некоторых регионах затраты на них сокращены вдвое), вместо дорогих импортных лекарств государство закупит чудодейственный отечественный фуфломицин, а на вырученные деньги очередные чиновники приобретут очередные дворцы за рубежом.

Учитывая плачевное состояние российской фармацевтической промышленности и тот факт, что власть и собственность в России не разделены, боюсь, что переориентация на отечественного товаропроизводителя приведет к очередному Петрикгейту [9] .