Клубничное убийство

— Э-э-э, — протянул Сильвестр, заведя глаза. — Да вот, пожалуйста. Аршанская ведь была психологом. И начинала с приема пациентов в частном кабинете. Это уж потом сложилась ее карьера на радио, пошли печатные публикации, консультации… Допустим, в те далекие времена приходил к ней какой-нибудь обиженный судьбой тип со своими проблемами. И во время каждого сеанса, нервничая, крутил в руках зеленую зажигалку. Теперь он совершенно убежден, что его любимая докторша должна об этом помнить.

— Браво, босс! — сказала Майя, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.

Сильвестр посмотрел на нее с подозрением.

— В твоем голосе я улавливаю иронию, и мне это странно, — признался он, останавливаясь напротив. — Выкладывай.

— Есть одно «но», — охотно откликнулась на его призыв Майя. — Мужчина в зеленом, которого я видела на кладбище, совершенно не похож на типа с фотографии. Это разные люди. Что вы на это скажете?

— Ты уверена?

— Абсолютно.

Сильвестр некоторое время ходил взад и вперед по комнате и раздувал ноздри. Наконец он замер и непререкаемым тоном возвестил:

— Этого не может быть. Мы имеем дело с одним и тем же парнем. Вот увидишь!

— Как, интересно, я увижу? — возразила Майя. — Теперь, после похорон, где мы его найдем? Может быть, Половцев проверил у него документы?

Сильвестр отрицательно покачал головой:

— Врядли. Он же не при исполнении был, не в форме, как он мог проверить? С какой такой стати? Вот лично ты станешь предъявлять паспорт типу, одетому в кроссовки и жуткую шапочку? Ты ведь так описывала прикид старшего лейтенанта?

— Значит, шансов никаких? Мы его упустили?

— Ну, что ты. Он наверняка еще не раз появится на могиле Аршанской.

Майя посмотрела на Сильвестра с опаской:

— Босс, хочу напомнить, что сейчас зима, а я все-таки хрупкая женщина. Дежурить в такой мороз на кладбище у меня здоровья не хватит.

— С Акакием на морозе целоваться у тебя есть здоровье, — буркнул Сильвестр. — Да ладно-ладно, я пошутил. Мы сделаем умнее — оставим на могиле Аршанской приманку. Может быть, не слишком этично, но я не вижу другого выхода. У этого типа газированные мозги. В том смысле, что он все-таки слегка — того. Ходить в изумрудной кепке, чтобы продемонстрировать нежные чувства… Адекватному мужчине такое врядли вообще придет в голову. Кроме того, наш красавчик сентиментален. Это можно заключить из его стихов. Дешевые рефрены… Я изменился, Ира, изменился! И вот еще: Узнай меня, узнай!

— Вы несправедливы, — обиделась за автора Майя. — По-моему, это очень душевные стихи.

— Графоманство, — отрезал Сильвестр. — Из серии: «Заря горит над речкою, а я сижу за печкою».

— А какую приманку мы оставим на могиле Аршанской?

Заявление босса не добавило Майе хорошего настроения. Без слов было ясно, что ей так и так придется пилить на кладбище, хорошо бы еще не ночью.

— Мы тоже напишем ему стихи, — важно сказал Сильвестр. — Тогда уж не придется за ним бегать, он сам придет. Сюда, к нам.

Он схватил лист бумаги, карандаш и углубился в творческий процесс. Майя с удовольствием наблюдала за его муками, потому что, подбирая рифмы, босс от напряжения то задирал по очереди брови, то высовывал кончик языка, похожий на мармеладку. Наконец все было готово, и он победно посмотрел на свою помощницу.

— Вот. Нужно это переписать, засунуть в пакетик, чтобы бумага не размокла, и подумать, как лучше пристроить. Записка должна быть заметна всякому, кто подойдет к могиле.

— Можно? — Майя протянула руку и взяла у него черновик. Поднесла поближе к глазам и вслух прочитала:

Тебя, конечно, я узнала, милый.
Ведь ты любил меня со всею силой!
Записку я у друга оставляю
И больше ничего не добавляю.

— Ниже будет адрес друга, то есть мой, — деловито пояснил Сильвестр. — Твой зеленый человечек обязательно прибежит, даже сомневаться нечего! Ну, как?

— Ужасно, — честно ответила Майя.

— Только не говори мне, что это кощунство, я и сам знаю, — дернул он уголком рта. — Просто выбора нет. Нам нужен этот тип — и баста.

После слова «баста» Майя поняла, что придется ей собираться в поход. Однако Сильвестр решил иначе:

— Дождемся утра, — сказал он. — Метеорологи обещали потепление и солнце. Ты ведь любишь солнце?

Однако метеорологи оказались не на высоте. С утра на улицу было страшно выходить. Майя посмотрела на босса с укором собаки, которую злой хозяин погнал на улицу. Тот торопил ее, а записку, загодя запаянную в целлофан, давно держал наготове.

Майя вышла во двор, и ветер сразу же схватил ее в охапку, рассчитывая побороться. Она наклонилась вперед, чтобы он не унес ее к чертовой бабушке. Вокруг царил серо-белый хаос. Все живое попряталось, только шафранные кошачьи глаза следили за прохожими из подвала. Фонари шатались среди метели, как пьяные. Костлявые деревья переминались с ноги на ногу, шевеля ветвями, туго забинтованными мокрым снегом. То и дело от висящей над городом непогоды отламывались куски и с уханьем шлепались вниз. В тяжелых сугробах от них оставались черные воронки.