Клубничное убийство

Комок темного страха вполз Алле за шиворот и обнял ее за шею мягкими лапами. Она не ответила – просто потому, что дышать стало нечем.

– Я по‑прежнему здесь, – продолжал вкрадчивый голос. – Я рядом с тобой. И ты от меня не спрячешься, имей в виду. Никуда не спрячешься.

Трубка захлебнулась короткими гудками, и Алла медленно положила ее на место. Ее била дрожь. Во время разговора свободной рукой она сжимала в кармане шубы маленькую картонку – и всю ее помяла. Машинально вытащила на свет, расправила, покрутила в руках, перевернула и изумленно моргнула. Картонка оказалась визитной карточкой с потрепанными углами. Похоже, ее долго таскали в кармане. «Василий Петрович Нифонтов», – было написано на ней. Ниже шел номер телефона – и все. Поразило Белоярову не столько то, что она понятия не имела, кто такой Нифонтов. На обратной стороне визитки, наискось, размашисто и явно впопыхах было написано: «Позвони мне. Вопрос жизни и смерти».

Алла придвинула к себе кресло и опустилась в него. Достала из сумочки сигареты, прикурила и глубоко затянулась. Пальцы до сих пор дрожали, однако вид пистолета, лежавшего рядом с косметичкой, немного ее успокоил. «Кто такой этот Нифонтов?» – стала размышлять она, загнав свой страх поглубже в подсознание. Думала‑думала, но не придумала ничего стоящего. Однако приписка, сделанная от руки, не давала ей покоя. Что, если она все же знает этого типа? Не по фамилии, а в лицо? И он рассчитывает на ее помощь? Вопрос жизни и смерти… От балды такие вещи не пишут. Вероятно, у него что‑то случилось, он сунул визитку ей в шубу и теперь ждет звонка. Если это не какая‑то ошибка.

Алла не привыкла оставлять дела недоделанными, слова недосказанными, мысли незавершенными. Она скинула шубу на соседний стул, придвинула к себе телефон и, помедлив, набрала номер, диктуя его себе с визитки вслух. Не сразу, но ей ответил довольно бодрый голос. Фоном к нему шел уличный шум, близкие голоса, короткие автомобильные гудки.

– Василий Петрович? – деловито спросила Алла.

– Он самый. А это кто? Кто говорит‑то?

По одной короткой фразе можно было сразу определить, что тип с визитки не входит в круг ее знакомых. У него был простецкий выговор и тот веселый оптимизм в голосе, который свойствен лишь людям, живущим простой и понятной жизнью.

– Белоярова.

Вместо того чтобы сказать: «Я что‑то не припоминаю», абонент по‑детски удивился:

– А кто вы такая?

– Не знаю, что и ответить, – в голосе Аллы появились иронические нотки. Она поняла, что пустила стрелу мимо цели. Глупая ошибка, которую теперь нужно как‑то исправить. Ей было жаль времени и досадно, что она, как маленькая, купилась на этот самый «вопрос жизни и смерти». – Сегодня утром в кармане своей шубы я обнаружила вашу визитную карточку.

«Свалявшуюся и грязную», – хотела добавить она, но сдержалась. На том конце провода сопели и думали.

– Мою? – наконец удивился Нифонтов. – У меня уже сто лет, как… Подождите, – искренне озадачился он. – В кармане шубы, говорите? А на карточке было что‑нибудь написано?

– Было, – с прежней иронией, но уже слегка нервничая, ответила его собеседница. И процитировала: – «Позвони мне. Вопрос жизни и смерти». Это вам о чем‑нибудь говорит?

– Господи! – неожиданно заорал на том конце провода невидимый глазу Нифонтов. – Неужели это вы?! Та цыпочка из ночного клуба? Вы меня точно должны помнить. В гардеробе я стоял, когда вы шубу снимали. Я по всему залу вас разыскивал! А потом написал вам такие вот слова, чтобы вы, значит, мне позвонили. Разве я мог такую цыпочку упустить?

У Аллы стало сухо в желудке, как бывало всегда перед очередным приступом гастрита. Гастрит обострялся, когда она нервничала.

– Я думал, вы про меня и забыли! – продолжал фонтанировать Нифонтов. – Рад, рад, что ошибся. Значит, Белоярова? А звать как?

– Алла Антоновна, – резко ответила та.

Она немедленно рассердилась. Из‑за какого‑то идиота придется несколько дней сидеть на диете! А то и лекарства пить. И почему она так беспокоится? Желудок сжимался, как резиновый мячик, из которого выпускают воздух. Этот тип сказал: «Цыпочка из ночного клуба». Следовало немедленно развеять ужасные подозрения, возникшие на периферии сознания.

– Так вы уверяете, что мы встречались в ночном клубе? – уточнила Алла своим фирменным надменным тоном, который мог осадить на скаку любую лошадь, даже с джигитом на спине. – А как я, по‑вашему, выгляжу? И когда мы встречались в этом вашем ночном клубе?

– В «Надувной подушке»? Ну… Когда‑когда?

Он назвал дату убийства Аршанской. И тот самый клуб… Потом с воодушевлением стал описывать блондинку и вдруг озадачился:

– А чего, нет? Это, что ли, не вы? Если не вы, откуда в вашей шубе моя визитка?

Алла почувствовала дурноту. Мысли в ее голове вращались, словно шары в лототроне. Всему этому было только одно объяснение: ее шуба оказалась на месте убийства Аршанской. В тот самый вечер… На ком‑то другом.

– Ладно, – мертвым голосом сказала она, желая немедленно прекратить разговор на опасную тему. – Вероятно, тут какая‑то ошибка.