Клубничное убийство

— Имей в виду: это пока лишь предположение, которое еще нужно подтвердить. А может быть — опровергнуть. Помнишь, у Олтмена в фильме «Высокая мода» есть замечательный эпизод? Приходит этот ирландец, фотограф‑звезда, которого все мировые глянцевые журналы пытаются друг у друга переманить, Майло О’Бренеген — так, кажется, его зовут. Ему нужно делать рекламную съемку каких‑то идиотских ковбойских сапожек. Сидят такие прекрасные фотомодели в этих сапогах и ковбойских шляпах. И Майло тут же реагирует: «Мы что продаем — сапоги или шляпы?» Вот что значит — профессионал!

— При чем тут его профессионализм? — настороженно спросила Майя, которая очень смутно помнила фильм.

Притом, что рекламировать‑то нужно было сапоги! А такой яркий аксессуар, как шляпа, сильно отвлекает внимание от главного. А главное — сапоги. Так?

— Так, только при чем тут Майло, Олтмен и сапоги?

— Посмотри внимательно на рекламу ресторана: картинка убогая, собственно здание проглядывается с трудом, текст практически не читается. И так из номера в номер. А вот дамы…

— Что дамы? Разные? Красивые?

— Красивые, просто симпатичные и — да, разные. Но не только.

— Вас смущает, что разные дамы, но это вполне объяснимо — меняя модель, можно раз за разом брать деньги за рекламную съемку, ничего по сути не меняя. Опять же — моделям подработка…

— А не кажется ли тебе это странным? Зачем эта довольно бессмысленная смена одного элемента? Что это за рекламодатели такие? Деньги, что ли, некуда девать? Но дело даже не в этом. Ах, дамы, дамы, что‑то здесь… — И Сильвестр стал активно расхаживать по комнате, сминая пальцами подбородок.

В этот день добиться от него новых откровений не удалось. Пришлось запастись терпением, тем более что о задании, которое ожидало ее и ничего не подозревающего Половцева, так и не было сказано ни слова.

* * *

Зато следующее утро преподнесло сюрприз.

— Майя, мне еще раз нужен совет… Вернее, я хочу выслушать твое мнение по одному вопросу. Короче, мне надо убедиться, правильное ли у меня создалось впечатление о творчестве модного фотографа Милованова. Зайди, пожалуйста, на его личный сайт, посмотри работы, почитай о нем — там много всякой информации. Да и вообще в Интернете глянь. А потом поговорим.

«Почему он прицепился к Милованову? — ломала голову Майя, одновременно разглядывая „образцы творчества“. — Обыкновенный тусовочный фотограф, правда, очень популярный». Она несколько раз встречала его в редакции — ничего особенного. Самолюбивый, хамоватый, разговаривая с женщинами, делал утомленно‑безразличное лицо, однако хищные глаза внимательно изучали собеседницу, словно выискивая слабые места в обороне потенциальной жертвы.

Как поняла Майя, все, что было связано с фотографом Миловановым, изобиловало женскими именами, лицами и телами. На третьем часу терпение Майи иссякло — она вырубила компьютер и отправилась к боссу с докладом.

— Ну и как? — заинтересованно спросил Бессонов. — Тебе что‑то бросилось в глаза?

— Он ценит красоту женского тела, — безапелляционно заявила Майя.

— Это понятно, — согласился Сильвестр. — А в чем, на твой взгляд, особенно проявилась его индивидуальность?

— По‑моему, о такой индивидуальности есть что‑то у Набокова…

— Именно, — Сильвестр встал с дивана и деловито зашагал по комнате. — Именно. Я рад был это услышать.

— И все? — удивилась Майя. — Может быть, вы объясните все‑таки, какая тут связь? Милованов, реклама. Да, еще вы говорили о задании, на которое я должна отправиться под ручку со своим любимым старшим лейтенантом. Если я вас правильно поняла.

— Задание будет. То есть оно уже есть, но мне сначала хотелось бы уточнить одну важную деталь. И здесь мне снова без тебя не обойтись. Теперь слушай внимательно…

* * *

Еще через два часа Майя была уже в редакции. Поручение Сильвестра казалось ей сложным, если вообще выполнимым — узнать, что за женщина украсила рекламу ресторана «Принцесса на горошине» в декабрьском номере «Блеска». Проще всего, естественно, было обратиться к Милованову. Но, во‑первых, он либо торчал в своей загородной студии, создавая новые шедевры, либо переезжал с тусовки на тусовку, и в редакции был нечастым гостем. А во‑вторых, Сильвестр категорически запретил ей обсуждать этот вопрос именно с Миловановым.

Майя пребывала в некоторой растерянности — фотограф был самостоятельной величиной и никого в редакции в свои дела не посвящал. Наверное, о чем‑то знал Яковкин, или начальник рекламного отдела… Но как с ними об этом заговорить? На всякий случай она заглянула в отдел рекламы и вытащила «покурить и поболтать» двух местных сотрудниц, о чем немедленно и пожалела. Для некурящей Майи это было испытанием вдвойне, так как ее не только нагружали абсолютно ненужными сведениями, но и активно обкуривали.