Клубничный блеф. Каван

Внутри меня происходит невероятно чувственная буря, которая полностью поглощает меня. Оргазм простреливает по всему телу, и я сжимаюсь за секунду, стискивая член, а потом стон за стоном, крик за криком, освобождаюсь от собственных оков.

Каван медленно целует меня в губы, и я лениво отвечаю ему, пока моё тело ещё дрожит в его руках.

— Ты так прекрасна, любимая, — доносится до меня едва уловимый шёпот.

Любимая…

Распахиваю глаза, надеясь, что это не сон. Каван, действительно, сказал это.

— Таллия, моя маленькая порочная балерина. Я обожаю тебя. Ты уже поселилась у меня под кожей. Не вытравить тебя. Не вывести.

Останься там, — Каван целует мой подбородок.

— Как ты назвал меня? — тихо спрашиваю его.

— Таллия, моя маленькая порочная балерина, — улыбается Каван, медленно скользя внутри меня.

— Нет, до этого. Повтори, — прошу его.

— Таллия. Я сказал, что ты прекрасна, когда кончаешь. Я хочу видеть это постоянно. — Каван проводит ладонью по моей щеке.

Меня постигает разочарование. Я выдумала себе слово «любимая».

Чёрт, какая я глупая.

— Таллия?

Я вижу беспокойство в глазах Кавана и наигранно улыбаюсь ему.

Тянусь к его губам, чтобы не разрушать наш момент. Ну и пусть он меня не любит, моей любви хватит на двоих.

— Я хочу ещё. Хочу забыться с тобой, Каван. Сведи меня с ума, — умоляю его, потому что иначе потеряю его. Пусть лучше так, чем без него.

Глава 40

Каван

Когда Энрика могла успокоить Слэйна одним только присутствием, то я не верил в это. Я думал, что это выдумка.

Женщина не может подарить спокойствие внутри. Она не может залатать раны, ведь они всегда будут кровоточить. Их не стереть.

И мне казалось, что Слэйн просто запер свои воспоминания, чтобы не разочаровывать Энрику и обманывать её дальше. Но сейчас, когда Таллия лежит у меня на груди, а я медленно поглаживаю её обнажённую спину, готов поверить во всё что угодно, потому что никогда не ощущал себя настолько счастливым и спокойным.

Я поступил с ней, как мудак, и не отрицаю этого. Я испугался, что она первой уйдёт от меня, когда осознает, какой ужас творится в моей жизни постоянно. Я не хотел этой боли, поэтому выгнал её первым. Что-то вроде: если я откажусь сам, то не будет больно.

Будет. Не важно, кто уйдёт первым, всегда будет больно. Без Таллии моя боль вернулась, как и кошмары, даже когда я не сплю. Я так отвык от такого состояния, что больше не мог дышать без своего личного наркотика. Теперь он у меня в руках, и я сделаю всё, чтобы боль никогда не вернулась. Я не смогу с ней жить дальше. Не смогу, потому что узнал, что такое жить без неё.

Где-то далеко я слышу звонок мобильного. Таллия ёрзает в моих руках. Чёрт, какой хрен решил испортить мне такой момент?

— Твой телефон звонит, Каван. Ответь, вдруг что-то важное, — шепчет Таллия, подавляя зевок. Она всю ночь была на ногах, до этого пережила изуродованный труп Дейдры и ужасную ночь, ещё и тот факт, что я выгнал её на улицу, даже не поняв, что она в шоке. Таллия слишком устала и морально, и физически, чтобы какой-то мудак сейчас нарушил её покой.

— Каван, абонент довольно настойчивый, — произносит Таллия, приподнимаясь с моей груди, но я притягиваю её обратно.

— Мне это не важно. Пусть хоть весь мир рухнет. Я поставлю телефон на беззвучный, а ты спи, — ворчу и перегибаюсь через край кровати. Достаю мобильный из кармана джинсов и хмурюсь, когда вижу пять пропущенных звонков от Кифа. Чёрт. Мне нужно ему перезвонить. Он был в больнице. Его мать мертва. Я теперь вроде как его лучший друг, ведь Слэйн нас обоих кинул.

— С ним всё в порядке?

Поворачиваю голову и вижу сверкающие от волнения глаза Таллии.

— Не знаю.

— Тогда позвони и узнай. Наверное, он сейчас переживает ужасное горе. Его мама мертва, и её убила его любимая женщина, — печально шепчет Таллия.

— Да, и из-за этого ты не в порядке.

— Разве можно быть в порядке, когда видишь смерть? Нет, конечно. Для меня это было ударом, но это факт, Каван. Это не мой родственник, но человек, мне жаль его мать, какой бы она ни была при жизни. Поэтому я приду в норму быстрее, чем Киф. А ему сейчас нужна поддержка. Поддержи его, в этом заключается дружба.

В который раз удивляюсь тому, насколько Таллия всегда точно и верно подбирает слова. Она удивительная и не истерит, как Энрика по любому поводу. Таллия требовательная и пугливая, но сильная и мудрая. За это я её и люблю. Я люблю её за то, что она стала мне другом в первую очередь, а во вторую — любовницей. Она моё лекарство.

— Каван. Киф звонит. Ответь. Шестой раз, это точно что-то важное, — Таллия пихает меня в плечо и ложится обратно в кровать.

С тяжёлым вздохом я отвечаю на звонок.

— Да. Как ты? — спрашиваю я.

— У меня вот-вот случится чёртов нервный срыв. Я сбежал из госпиталя и ужасно выгляжу. У меня болит голова. Дейзи, отвали! — орёт Киф на свою подружку.

— В общем, ты нужен мне сегодня.

— Только завтра, Киф. Сегодня я занят, — отрезаю я. Нет, я не потеряю это время с Таллией, даже если она будет спать весь день. Я просто буду смотреть на неё. Мне этого хватит.

— Каван…

— Или ночью. Можем встретиться после полуночи.