Клубничный блеф. Каван

Я чувствую сильный жар, который исходит от его тела. Яростный жар. Я задела его.

— За своим следи. Прежде чем начинать диалог с другими людьми, в следующий раз вспомни, что довести до конца ты его не можешь. Ты убегаешь и играешь в свои глупые стратегии. Просто не будь настолько жалким, Каван, каким ты выглядишь сейчас.

Трусливый лжец. Пока. — Хватаю дверь, чтобы закрыть её перед носом Кавана, но он выставляет руку и ударяет по ней. Дверь бьёт меня в плечо, и я взвизгиваю, отскакивая назад.

— Ты что, рехнулся? Немедленно выйди вон! — злобно повышаю голос, а дверь хлопает у него за спиной.

— Думаешь, что со мной можно вот так, Таллия? Думаешь, что я побоюсь показать тебе, каков я настоящий? — рычит он, медленно подходя ко мне, а я отхожу от него.

— Ну да, используешь силу. Как предсказуемо. О тебе именно так и говорили девочки. Ты заставляешь их исполнять твои приказы, но не заботишься о том, что хотят они. Ты потребитель, — фыркаю я, продолжая отступать. Чёрт. Темнота плохой советчик для меня.

Сейчас я вижу Кавана в очень плохом свете, он похож на животное, готовое меня разорвать. И ведь я сама спровоцировала его и вовсе не горжусь этим. Я лишь хотела получить честный ответ на своё предложение, а он вновь бросил меня. Наверное, мне просто обидно.

— А девочки не рассказали тебе о том, как вешаются на урода, вроде меня? Они не рассказали, насколько я щедр, и сколько оргазмов они получили? Не поделились с тобой, как сами тянутся к моему члену и заглатывают его, чтобы доставить мне удовольствие, о котором я даже не прошу?

— Ты омерзителен, — с отвращением кривлюсь я.

— О-о-о, да, я чертовски омерзителен. И раз уж я такой омерзительный, почему ты так сильно хочешь узнать мои тайны, Таллия?

— Уже не хочу. Всё, перехотела, — быстро говорю, оббегая диван.

Теперь нас разделяет внушительный предмет мебели, чему я очень рада.

— А так не бывает, Таллия. Ты уже бросила мне кость. И знаешь, что я сделаю с ней? Я вцеплюсь в неё зубами и разорву, — шипит он и запрыгивает на диван.

С визгом бегу в свою спальню, толкаю дверь и влетаю туда. Всё происходит так быстро. Оборачиваюсь и сразу же оказываюсь в крепких руках Кавана. Его ладонь обхватывает мой затылок, а другая обнимает за талию. И его губы падают на мои. Мой писк теряется в его сладком дыхании. Я в шоке цепляюсь за его плечи. Я думала, что губы Кавана будут твёрдыми, но они оказались такими мягкими. И, конечно, я привыкла к тому, что парни моментально пытаются намочить мой рот своим языком, чего Каван не делает.

На самом деле он ничего больше и не делает.

Поцелуй, если это, вообще, можно назвать поцелуем, длится не больше трёх секунд. Клянусь, ни больше, ни меньше. Я больше удивлена, чем напугана, когда Каван отскакивает от меня, и его глаза кажутся чёрными.

— Прости. Я не должен был. Прости, — бормочет он, делая ещё один шаг назад. Впервые мужчина произносит подобное при мне. Я, вообще, не слышала, чтобы мужчины извинялись за поцелуи. Это так странно. И Каван напуган тем, что сделал.

— Я сорвался. Ты вывела меня из себя, и я сорвался. Я не трус.

У меня просыпается совесть, когда дело касается тебя. Мне жаль, Таллия, что так получилось. Мне не следовало целовать тебя. Я сожалею о своём импульсивном поступке, — добавляет он.

— А мне нет. Я не жалею, — выпаливаю я. Каван выглядит ещё более удивлённым.

— Вообще-то, я не могу назвать это поцелуем. Ты надавил мне на губы, и всё. Больше ничего не было, я уже целовалась с другими парнями, и они постоянно совали свой язык мне в рот. Не скажу, что мне понравилось. На самом деле это так отвратительно. Никакой романтики. В книгах поцелуй описывали по-другому. Ал часто смеялся надо мной, когда я зачитывала ему сцены с поцелуями. Он убеждал меня, что девушки любят мужской язык, но он словно скользкий червь, да ещё и с привкусом чеснока. Гадость. В общем, я говорю о том, что, в принципе, то, что сейчас было между нами, поцелуем назвать невозможно. Хотя, наверное, с этого начинают все девочки в двенадцать лет. Но я упустила это время и опыт. И всё же, я не могу зачесть это за нормальный поцелуй. Соглашусь, что это было несколько неожиданно, и я, правда, наговорила тебе много плохого, потому что разозлилась из-за твоего упрямства. Но со мной всё в порядке, — продолжаю я.

— Ты не напугана? — хмурится Каван.

— Ни капли, — пожимаю плечами.

— Тебе не противно?

— Пока нет. Хотя целоваться с другими мне не понравилось. Да и я, наверное, не готова ещё раз попробовать с тобой. Так что предлагаю всё забыть, словно ничего особенного не случилось.

— Не случилось, — бормочет он, потирая переносицу. — Ничего особенного. Охренеть.

— Ты чем-то недоволен? — интересуюсь я.

— Я сейчас крайне зол, Таллия.

— Почему?

— Для меня то, что я сделал, было навязчивой мечтой последние дни. Очень хотелось узнать, на самом ли деле твои губы такие же сладкие, как я себе представлял. И это так. А для тебя это ничего не значит. Я очень зол.