Клубника со сливками

– А теперь давай против часовой стрелки, – улыбнувшись, посоветовала ему Римма. Было совершенно очевидно, что Гарик изо всех сил тянет время.

– Да, ты права, я зря тяну, – согласился он и отложил ложку, потом знакомым ей жестом обхватил пятерней подбородок, энергично потер его и продолжил: – Пожалуй, есть смысл сказать все сразу.

– Скажи, – кивнула Римма, отложила на тарелочку аппетитную плюшку и внимательно посмотрела ему в глаза.

– В общем, так… Я предлагаю нам с тобой… начать все сначала… Вот так, значит…

Гарик схватил с блюдечка чашку и залпом выпил горячий кофе. Римма на несколько минут застыла в полном столбняке, а потом спросила, с трудом подбирая слова:

– Как же… с чего это… Мы уже столько лет…

– Да, мы уже много лет в разводе, – перебил он ее, – и не виделись давно, но… мы зря развелись, Римма! По глупости! Мы же любили друг друга!

– Но… теперь уж что…

– Теперь все то же самое! Я тебя давно не видел, а тут вдруг несколько раз встретил с одним мужиком… Ты, конечно, на меня – ноль внимания, а у меня внутри… такое творилось! Понимаешь, я чувствовал, что готов убить его!

– Но… Гарик…

– Да что – Гарик… Девушка! – гаркнул он официантке. – Будьте добры еще кофе и… этот… двойной сахар, пожалуйста!

– Я ведь осталась такой же…

– И отлично, Римма! Как выяснилось, я люблю тебя до сих пор… именно такую, какой ты была. А ты? Неужели ты ничего ко мне не чувствуешь? Ты ведь тоже любила меня… Ведь из-за этой любви все и произошло, разве не так?

Римма кивнула. Гарик говорил правильно. Она любила его и даже изводила любовью, но…

– У меня по-прежнему не может быть детей, – сказала она.

– Да шут с ними! – горячо воскликнул ее бывший муж. – То есть я, конечно, хотел бы ребенка, но… Римма! Я люблю тебя и так… Понимаешь, время это доказало!

Она молчала. После стольких лет жизни врозь странно было слушать о так и не погасшей любви.

– Ну что?! Что ты скажешь мне на это? – торопил ее Гарик.

– Я… я не знаю, как ответить…

– Ну, скажи что-нибудь!

– Дело в том, что…

Римма, будто споткнувшись, замолчала, а Гарик тут же закончил за нее:

– Ты любишь другого, да? Того козла с усами?

– Он не козел…

– Козел не козел… какая разница. Это я так… от ревности… Любишь его, да?

– Люблю, – ответила Римма, – только у нас с ним все кончено…

– Кончено? – переспросил Гарик, и лицо его осветилось счастливой улыбкой.

Римма не смогла сдержаться и улыбнулась тоже. Ее бывший муж всегда ослепительно улыбался. По-голливудски. Ей жаль было его огорчать, но пришлось.

– Ты зря так обрадовался, Гарик, – сказала она.

Он отмахнулся от этих ее слов, опять в один присест выпил чашку кофе и ответил:

– Да я понимаю, что все не так просто, тебе нужно время… Я подожду, Римма… Ты только сразу от меня не отказывайся. Нам ведь всегда хорошо было вдвоем.

Гарик взял руку Риммы и поднес к губам. Она не отнимала ее и вглядывалась в лицо бывшего мужа. Гарик – хороший человек, интересный мужчина. Она всегда сожалела о том, что между ними все так глупо закончилось. И сожалела вплоть до того момента, пока Юрий Николаевич Егоров не увез ее с работы на своей «Ауди».

Римма выдернула пальцы из ладони Гарика и сказала:

– Я ничего не могу тебе обещать… по крайней мере… сейчас…

– Хорошо-хорошо! Я не тороплю тебя. Сказал же, что подожду… сколько надо, но…

– Что «но»?

– Но если ты хочешь забыть того… А ты хочешь его забыть?

– Хочу, Гарик…

– Тогда, мне кажется, долго тянуть не стоит… и…

– И?

– И нужно начать жить со мной или… хотя бы… встречаться…

– Я подумаю, – сказала Римма и поднялась из-за стола. Ей уже не хотелось доедать булочку. Ей хотелось остаться одной и поразмышлять над словами Гарика.

Бывший муж поднялся за ней следом, но она остановила его:

– Не провожай. Я подумаю над твоим предложением… честное слово…

– Я позвоню тебе?

– Звони.

– Телефон…

– Тот же.

Дома, забравшись с ногами в кресло, Римма начала обдумывать то, что с ней последнее время происходило. До сегодняшней встречи с бывшим мужем она запрещала себе анализировать ситуацию и особенно вспоминать отвратительный ресторан «Дельфин». Сейчас же она изо всех сил пыталась вспомнить Жору Геворкяна – и не могла. Она помнила, как с ней танцевал липкий именинник Аркадий и самым бесцеремонным образом прижимал ее к себе, и лез чуть ли не под платье. Неужели со стороны казалось, что это она к нему пристает? Еще она помнит приятного брюнета с седыми прядями на висках. Он очень интеллигентно предлагал ей встретиться в другой обстановке и самым достойным образом принял ее решительный отказ. А что же было потом? Потом она танцевала с Юрой и еще с двумя его друзьями. А дальше? Что было после того, как они съели горячее – какую-то удивительно вкусную рыбу, она совершенно не помнит. Ни-че-го!

Тогда, наверно, неудивительно, что она не помнит и Геворкяна. Если она действительно вела себя так, как рассказывает Юра, то вполне можно представить, как ему было за нее стыдно. У Егорова ведь нет причин сочинять, наговаривать на нее. Или есть? В конце концов, он мог бы открытым текстом сказать, что разочаровался в ней. Для этого незачем было и в ресторан ее водить…