Клубок со змеями (СИ)

— Нет, — процедил я, обливаясь потом.

— Что ты сделал?

— Рукой шевельнул.

— Дурак! Лежи и не дергайся.

— Этого можно было и не говорить, — выдохнул я, с облегчением ощущая, что боль понемногу отпускает, плавно переходя в тупую и ноющую. — Я не знаю, как снять эти путы.

— Ясно, тогда я сама попробую.

— Тебя привязали не сильно?

— Сильно, но попытаюсь.

— Давай, — безразлично ответил я, не особо веря в ее успех.

Я услышал, как она снова заворочалась, а затем, спустя несколько секунд, раздался легкий и приглушенный стук.

— Что ты там делаешь? — поинтересовался я.

— Пытаюсь нащупать жир.

— В тебе нет ни капли жира, — чистосердечно ответил я, и искренне засмеялся. Смех быстро оборвался, сменившись кашлем.

— Приятно слышать, но ты не так понял.

— Да? Тогда о чем ты?

Ее дыхание участилось:

— Я пытаюсь измазать руки в жире гиены.

— Зачем?

— Они станут скользкими и, возможно, мне это поможет избавиться от веревок.

«Звучит весьма неплохо. И как я сам об этом не додумался?».

— Получается? — спросил я, уже представляя, как ринусь к кувшину с водой и вылью себе в глотку все до капли.

— Не мешай, — резко отрезала Бастет. Ее дыхание становилось все более учащенным.

— Я умираю от жажды, — буркнул я.

— Ничего, подождешь.

Прошла минута томительного ожидания, тишину которого прерывало лишь глубокое дыхание Бастет. Я уже не мог терпеть изнуряющую засуху, чувствуя, как она поглощает меня целиком и навевает безумные мысли. Мне уже начинало казаться, что я лежу не на циновке в палатке посреди пустыни, а на берегу Евфрата. Стоит только протянуть руку, зачерпнуть ладонью воды и с жадностью выпить. Только я не могу этого сделать, ибо связан накрепко. И от этого жажда становится только сильнее.

Тяжелый выдох Бастет развеял наваждение, вернув меня в реальный мир.

— Ты справилась? — осипшим голосом молвил я.

— Почти...

— Давай быстрее.

— Ты издеваешься?!

— Если бы... — пробормотал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не потерять сознания.

Бастет издала яростный рык. Затем еще один. У меня в глазах все поплыло. Тьма постепенно начинала окутывать взор.

— Саргон?

Я не ответил. Не было сил.

— Саргон, держись, я уже!

Смутный силуэт склонился надо мной, и я услышал ее голос:

— Пей.

Глава 21

Аккуратно, стараясь не выдавать себя, я выглянул наружу.

Ночь еще не уступила свои права, но на востоке небо подернулось предрассветной дымкой. Остывший воздух заставлял бегать мурашки по коже.

Было тихо. Очень тихо. Словно сама природа решила отдохнуть в последние темные минуты перед наступлением дня, дабы набраться сил.

«Затишье перед бурей?».

Стараясь напрячь, как можно сильнее, все свои чувства, я прислушался. Однако ничего, кроме редкого ворчания верблюдов, разобрать в ночной тишине не удалось. Тяжко вздохнув, я посмотрел направо — лучник, приставленный следить за нами, продолжал бодрствовать, не сводя пристального взгляда с нашей палатки. Видимо, теперь он даже не пытался скрыть свое присутствие, разумно считая, что мы никуда отсюда не денемся. Не было никаких сомнений, что попробуй мы с Бастет убежать. то он подстрелит нас, как кроликов. Именно по этой причине я отговорил ее от побега, когда она отпоила меня до, более-менее, вменяемого состояния.

— Ты, может, и сможешь его обхитрить, но уж точно не я. Я сейчас — легкая мишень.

Бастет была вынуждена со мной согласиться. Даже ей, полностью беззащитной, не удастся избежать вражеских стрел. Нам оставалось только ждать развязки, которая наступит уже скоро.

«Интересно, вовремя ли объявятся головорезы Азамата? И будет ли он сам? Наверняка. Не может он этого пропустить. Проклятье! Нет ничего хуже, чем томительное ожидание неизвестного».

Бастет застонала, отвлекая меня от размышлений. Она спала, причем так крепко, что даже не проснулась в тот момент, когда я тихонько вылез из-под ее объятий и переместился к выходу. Она вся съежилась от холода и, к сожалению, мне нечем было ее прикрыть. Последняя шерстяная накидка ушла на перевязку моей злополучной руки.

«То, что произошло между нами... Что это был на самом деле? Обычное влечение и порыв страсти? Повод уйти от всех проблем и забыться хотя бы на короткое время? Нечто, вроде лекарства, облегчающего боль, но не способного вылечить недуг, а только снижающее страдания перед неизбежным концом? Или, все же, нечто большее? Не знаю, как с ее стороны, но с моей... А что с моей?».