Клубок со змеями

— Любишь египетскую одежду? — поинтересовался Хазин.

— Да, — ответил я, беря гроздь винограда.

— Где купил такую красоту?

Я махнул рукой:

— В Мемфисе. Давно уже, может, лет пять назад. Я вообще люблю египетские вещи.

— Вот как? — хитро спросил Хазин. — Возможно, тебя заинтересует египетский меч.

— Да? Какой?

— Вот этот, — послышался позади меня голос Ассиса, и в ту же секунду я почувствовал металл на своем горле, неприятно холодивший кожу.

Я застыл, словно молнией пораженный, не в силах произнести и слова.

— Что с тобой, Саргон? — Хазин продолжал ехидно улыбаться. — Ты как-то побледнел. Виноград не понравился?

— Что… что все это значит? — выдавил из себя я.

— Да ладно тебе. Мы не на спектакле. Заканчивай это представление, — весело взмахнул руками караванщик.

— Я не понимаю, Хазин…

— Сколько звонких сиклей он тебе заплатил?

— Что? Кто?

— А, так значит, даже не платил? — Хазин разразился смехом, но теперь от него по моей спине пробежал холодок. — Что, просто пообещал золота и несметных богатств? Да, это в его духе!

— Да о ком ты говоришь? Я ничего не понимаю! — повысил голос я, оправляясь от шока.

Хазин резко оборвал смех. Улыбка исчезла с его лица. Теперь он напоминал толстую болотную жабу, которая охотится за насекомыми.

— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, — ответил он и нанес новый удар, — Азамат. Что он тебе пообещал?

[1] Мидийцы — древний народ иранского происхождения, населявший область Мидию, расположенную на северо-западе современного Ирана и юго-восток Турции.

[2] Урарту — древнее государство в юго-западной Азии, располагавшееся на территории Армянского нагорья. В период описываемых событий еще не достигло пика своего могущества.

18

Пока бронзовое лезвие неприятно холодило кожу на горле, мой мозг стремительно искал выход из положения.

«Где же я совершил ошибку? На чем меня поймали? А этот жирный караванщик оказался не таким простым тюфяком, коим себя выставлял! И я купился на это. Да, я не так хорошо умею видеть людей насквозь, как хотелось бы. Меня на чем-то подловили, но на чем? Или это всего лишь проверка? Меня испытывают? И откуда, шакалы Ламашту, они знают об Азамате? Он настолько известный в этих краях головорез? Что делать?».

— Нет, я понятия не имею, кого ты имеешь в виду, — ответил я, всеми силами пытаясь вернуть голосу твердость.

Хазин вздохнул, а затем сделал несколько глотков прямо из кувшина и, смачно причмокнув, спокойно произнес:

— Нет смысла отпираться, Саргон. Я прекрасно знаю, что ты никакой не работорговец.

— Интересно, откуда? Посмотрим, что ты скажешь, когда прибудет сюда мой товар.

— Ох, пожалуйста, — Хазин нетерпеливо махнул пухлой рукой, — давай оставим, наконец, все эти бессмысленные разговоры. Нет у тебя никакого рабовладельческого каравана.

Нутром чувствуя, что проиграл, я решил не сдаваться и идти до конца:

— Да с чего ты взял, Хазин? И вели этому наемнику убрать с моей шеи меч. Или вы боитесь безоружного калеки?

— Не волнуйся, мой друг, уберем, — хмыкнул караванщик, — только ты можешь уже этого не увидеть.

Я почувствовал, как Ассис слегка надавил клинком на горло, повредив верхний слой кожи. Маленькая струйка крови потекла вниз, но я не сводил взгляда с Хазина, продолжавшего злобно ухмыляться.

— Быть может, объяснишь, чем вызвано твое недоверие? — ровным тоном спросил я.

— Если не хочешь бесславно закончить свои дни, то это ты мне расскажешь все, что потребуется.

— Что ж, — как можно равнодушнее ответил я, — тогда режь.

Легкое удивление отразилось на лице Хазина.

Его глаза слегка округлились, а брови поползли вверх:

— О, а ты храбрец. Только твоя смелость граничит с глупостью. Как известно, от одного до другого один шаг. Она тебе не поможет. Лучше сознайся добровольно.

— Я не собираюсь сознаваться в том, к чему не имею никакого отношения! Клянусь богами!

— Не гневил бы ты богов, Саргон.

— Им не в чем меня упрекнуть.

— Кроме того, что ты поклоняешься Мардуку, будучи эламитом, — хмыкнул караванщик.

— О чем ты?

На жирном лице торговца появилась омерзительная усмешка:

— Мардук — вавилонский бог, не эламский. При первой встрече с моими стражами ты проговорился, что поклоняешься этому двуречному богу молнии. В Эламе так не делают.

«Все-таки ляпнул не то. Дерьмо!».

Я попытался выкрутиться:

— Могу поклоняться, кому пожелаю.

Хазин тяжко вздохнул. Было видно, что этот разговор начинает его утомлять. Тем временем мои зародившиеся подозрения о том, что никакая это не проверка, почти полностью утвердились.