'Клубок' вокруг Сталина

В этом его обвинял, помнится, еще Троцкий. И был прав по существу: Сталин действительно был умелым создателем и руководителем партийного и государственного аппарата (в СССР они были тесно переплетены), а не пламенным трибуном-демагогом. Но только это следует считать его достоинством как руководителя, а не недостатком. Если не умеешь подбирать кадры и работать с ними, если чураешься постоянной организационной работы, если готов только давать указания и требовать их выполнения, приказывать и карать за ошибки, то ты - плохой руководитель. И партийные верхи поступили совершенно верно, отдав предпочтение Сталину, а не Троцкому.

...Итак, теперь коснемся личности другого руководителя - Сергея Мироновича Кирова. Он принадлежал к тем редким, считанным членам и кандидатам в члены Политбюро, не допускавшим ни левого, ни правого уклона. Более того, левые, особенно находившиеся в эмиграции, относились к нему с ненавистью.

Троцкий имел для этого и личные основания. Все узловые моменты кировской карьеры, все этапы возвышения Сергея Мироновича были так или иначе связаны с политическими крушениями Троцкого или его сторонников.

Конфликт наркомвоенмора Троцкого с Реввоенсоветом ХI Красной армии изрядно потрепал ему нервы еще в Гражданскую войну. В 1921 году Киров, выдвинутый Лениным и Сталиным, сменил на посту руководителя Азербайджанской компартии и Бакинской парторганизации троцкиста Г.Н. Каменского.

В 1926 году именно Киров на октябрьском пленуме ЦК предложил вывести Троцкого из состава Политбюро, Каменева из кандидатов в члены Политбюро и снять Зиновьева с поста председателя Коминтерна. Эти предложения были приняты. Что касается зиновьевцев, то их в Ленинграде Киров исключал из партии тысячами.

Имели на него "зуб" и правые. Их поражение в 1929-1930 годах было в значительной мере обусловлено тем, что Киров вычистил Ленинградское руководство от их сторонников (снял Н.К. Антипова - 2-го секретаря в Ленинграде, Н.Д. Комарова - председателя Ленсовета и прочих).

Непростым было положение Кирова и в центристской группировке партии. По свидетельствам современников, очень напряженными были его отношения с Л.М. Кагановичем, чьи позиции в Оргбюро и Секретариате ЦК после избрания на ХVII съезде в них Кирова оказались очень ослабленными. К этому добавлялось традиционное соперничество двух столиц: Каганович возглавлял Московскую партийную организацию, а Киров - Ленинградскую.

Недавняя работа О.В. Хлевнюка "Сталин и Орджоникидзе. Конфликты в Политбюро" (1993), основанная на документах, заставляет серьезно усомниться в версии о личной трогательной дружбе Кирова и Г.К. Орджоникидзе, которая была пущена в ход супругой Григория Константиновича. По этой версии, Киров, приезжая в Москву, всегда останавливался на квартире Орджоникидзе. А по опубликованным отрывкам из воспоминаний начальника охраны Сталина Н.С. Власика, написанным в 1950-1960-е годы, Киров в каждый свой приезд в Москву останавливался на квартире... Сталина. А вот документы из архива Кагановича свидетельствуют о дружбе между ним и Орджоникидзе.

Все имеющиеся свидетельства указывают на то, что Сергей Миронович не был двуличным человеком, не лицемерил и не пресмыкался перед Сталиным, но был его верным честным соратником. 17 декабря 1929 года на пленуме Ленинградского обкома ВКП(б) Киров одним из первых провозгласил здравицы накануне пятидесятилетнего юбилея Сталина:

"Если кто-нибудь прямолинейно и твердо, действительно по-ленински, невзирая ни на что, отстаивал и отстаивает принципы ленинизма, так это именно товарищ Сталин...

Надо сказать прямо, что с того времени, когда Сталин занял руководящую роль в ЦК, вся работа нашей партийной организации безусловно окрепла...

Пусть наша партия и впредь под этим испытанным, твердым, надежным руководством идет и дальше от победы к победе".

Киров не был лукавым царедворцем. Он действительно был не только предан, но и дружен со Сталиным, поддерживая хорошие отношения с некоторыми другими руководителями страны. Вот, например, что писал он Орджоникидзе в марте 1926 года:

"Я, брат, провалялся неделю из-за гриппа. Дурацкая болезнь, температура доходила до 40,6. Еще и сейчас не очухался как следует.

Неделю назад был в Москве один день. Сталина застал в постели, у него тоже грипп (не от него ли заразился Киров? - Авт.). Много говорили о нашем хозяйстве, о финансах. Очень много открывается интересного, а лучше сказать печального. По словам Сосо, дело определенно выправляется и несомненно, по его мнению, выправится".

О том, что Киров не любил торжественных встреч и славословий, свидетельствует, в частности, его телеграмма в сентябре 1934 года, когда он находился на вершине своей карьеры: "Алма-Ата. Молния. Мирзояну. Случайно стало известно, что на вокзале Алма-Ата готовится встреча. Если это так, категорически протестую. Настаиваю никаких встреч, рапортов и пр.".