'Клубок' вокруг Сталина

Наконец, следует отметить, что Киров, в отличие, скажем, от Кагановича или Хрущева, не был сторонником крутых мер по отношению к оппозиционерам. Это отчасти по его настоянию был поначалу избавлен от расстрела Рютин. Или такой случай.

Арестованный в 1935 году начальник Ленинградского управления НКВД Ф.Д. Медведь, в частности, показал:

"В оперативных списках, представленных мной для согласования с обкомом ВКП(б) на ликвидацию бывших представителей троцкистско-зиновьевской оппозиции, ведущих контрреволюционную работу в 1933 году, по агентурным материалам секретно-политического отдела, были Румянцев, Левин и другие, фамилии коих я сейчас точно не помню. При согласовании мною оперативного списка с товарищем Кировым, товарищ Киров не санкционировал арест Румянцева и Левина, в частности, он имел в виду поговорить лично с Румянцевым".

А вот многие оппозиционеры, прежде всего сторонники Зиновьева в Ленинграде, относились к Кирову с неприязнью, а то и ненавистью. Вот что Киров писал жене в январе 1926 года:

"Произошло то, что намечалось несколько раз, то есть меня из Баку берут и переводят в Ленинград, где теперь происходит невероятная склока (имеется в виду борьба с зиновьевцами. - Авт.)...

Во время съезда нас с Серго посылали туда с докладами, обстановка невозможная. Отсюда ты должна понять, как мне трудно ехать. Я делал все к тому, чтобы отделаться, но ничего не помогло. Удержусь я там или нет, - не знаю. Если выгонят, то вернусь в Баку".

"Приехали позавчера в Ленинград, встретили нас здесь весьма и весьма холодно. Положение здесь очень тяжелое".

Несколькими днями позже он уточняет: "Положение здесь отчаянное, такого я не видел никогда".

О том, какой культ личности Зиновьева существовал тогда в Ленинграде, можно судить по приветствию, адресованному ему от ХI губернской Ленинградской конференции РЛКСМ:

"Григорий Евсеевич! XI губконференция РЛКСМ в день своего открытия приветствует Вас как вождя и руководителя Ленинского комсомола и в частности Ленинградской организации РЛКСМ. Примером твердокаменного большевика, надежнейшего ученика Ленина являетесь Вы для нас - молодого большевистского поколения".

Понятно, выспренние слова в адрес высокого начальства были тогда в ходу, почти как обязательная форма обращения. Тем не менее и без того в Ленинградских партийной и комсомольской организациях руководили почти сплошь ставленники и сторонники Зиновьева.

Вот фрагмент письма членов зиновьевской оппозиции Кирову (декабрь 1926 года):

"Тов. Киров, а тебе мы, оппозиционеры, заявляем: перестань барствовать, мы знаем, где ты живешь. И если поедешь в автомобиле, то мы, оппозиционеры, в одно прекрасное время будем ловить таких паразитов, как ты, тов. Киров... и мы вас всех, паразитов, постараемся уничтожить".

Стиль определенно показывает стремление автора (или авторов) запугать Кирова. Обращение "тов." показывает, что пишут действительно члены партии.

Готовились ли в действительности покушения на Кирова? Об этом судить трудно. Но безусловно врагов его в Ленинграде (да и за его пределами тоже) было немало.

Когда многие исследователи в наше время стараются разгадать тайну убийства Кирова, а вдобавок критикуют или даже вовсе отвергают версии, которые предлагались в то время официальными органами, то при этом почему-то забывается, что вообще при расследовании серьезного преступления принято исходить из принципа: кому это надо, выгодно?

И тут выясняется, что многим людям и организациям была выгодна смерть Кирова. Это обстоятельство чрезвычайно затрудняет поиски тех (или того) конкретных исполнителей, которые спланировали и совершили это преступление.

Вот письмо студента Ленинградского инженерного института путей сообщений С.М. Логинова, отправленное Кирову 2 июля 1933 года:

"Т. Киров! Извините меня, что я у Вас отрываю драгоценные минуты от Вашей работы, но это сообщение я не могу не послать Вам. Дело вот в чем. Однажды на представлении в цирке (числа не упоминаю) я сидел по соседству (по внешнему виду) с двумя иностранцами, от которых случайно, невольно подслушал некоторые слова и фразы. Они говорили по-немецки, но я сидел рядом и по-немецки, хотя и не хорошо, но понимаю. Они долго упоминали Вашу фамилию... и фразу, которую передаю не полностью: "При отъезде его с Балтвокзала в марте ты будь готов", т.е., как потом я узнал, при отъезде на дачу или в дом отдыха...

И после я много уловил слов вроде военных складов заводов в ряде наших городов. В общем люди были сильно подозрительны...

К вам обращаюсь потому, что против Вас затеян шантаж. Лично сообщить не могу, ибо не пропустили, в ГПУ также не пустили... Заканчивая, я хочу лишь сказать, что Вы должны быть осторожнее при выездах, а особенно с Балтийского вокзала, если Вы выезжаете с него, ибо они этот вокзал упоминали. Может быть, я ошибаюсь во всем этом, но все-таки, по-моему нет. Ну пока все".