Клудж. Книги. Люди. Путешествия

Нет, не хочу. «Аквапарк» – моя боль; не разобравшись что к чему – говорю вам, там не было никакого предупреждения! – я привел ребенка в нудистскую сауну. Предупреждения не было – но и никаких детей там тоже не было в помине. Боже, что он там пережил; наверняка это (еще одна) глубочайшая психотравма на всю жизнь – виноват в которой – я, я и только я; в довершение всего нас изгнали оттуда с позором, потому что мы остались в трусах, тогда как все прочие посетители «аквапарка» оказались гораздо левее нас на шкале внутренней раскрепощенности и не пожелали терпеть нас рядом с собой.

Интересно, что после каждого путешествия – детали которого я, поставив рядом с названием города или, там, острова «галочку», моментально забываю – младший участник предприятия открывает особую тетрадь и что-то там корябает: дневник. Возможно, в один прекрасный день он протянет мне эту хронику – наполненную доказательствами того, что на протяжении всего детства я посягал на его внутренний мир, неотъемлемое право самому выбирать интересную информацию и ограждать себя от культурных аллергенов – с холодным «Встретимся в суде». Но возможно, это будет всего лишь символическая гирька на весы, определяющие удельный вес «подлинного» в жизни; тогда как на противоположной чаше будет мой донжуанский список путешествий. Чья чаша пойдет вверх – старшего, который коллекционировал визы в паспорте, или младшего – который коллекционировал истории? Чем больше взрослеет автор дневника, тем более дальновидной представляется мне его стратегия. Ведь список останется просто списком – ну, еще одна страна, и еще, и еще; а толку-то. Другое дело – истории; история. The history, – на переплете тетради про путешествия, в которую что-то, который год, строчит мой сын, вытиснена золотыми буквами цитата из, откуда что берется, Черчилля, – will be kind to me if I intend to write it: «История окажется благосклонной ко мне, если я сам займусь ее сочинением». Пространства, экзотика, кругозор, география, списки – все это в конце концов забудется; что останется, так это истории про нас самих; которые рано или поздно сложатся в Историю – и которая, надеюсь, таки будет добра к нему.