Клык и коготь

– В безопасности, но в разлуке, – сказала Эйнар таким тоном, что брату стало ясно, что для нее это настоящая трагедия. – Ты же знаешь, что Селендра такая порывистая, а я такая вдумчивая, что если нас разделить, то неизвестно, что она сделает, и ясно, что я никогда не сделаю ничего.

– И Беренда меня не любит, – сказала Селендра.

– Ну, что ж, Сел, тогда ты поезжай к Пенну, – сказал Эйван таким ровным тоном, на какой только был способен.

– Мы совсем не знаем жену Пенна, – сказала Селендра.

– Да, но у них уже двое отпрысков, так что она будет рада любой помощи с ними. Ты ведь в гораздо лучшем положении, чем могла быть любая другая девушка.

– Как это? – спросила Селендра.

Эйван знал об этом настолько больше, чем хотел бы, чтобы сестры когда-либо узнали, что просто медленно покачал головой и предостерегающе покрутил глазами.

– Мне кажется, что, если бы мы были вместе, я бы вынесла что угодно, – сказала Эйнар, и голос ее сорвался в рыдание посредине фразы.

– Ты довольно скоро выйдешь замуж, – сказал Эйван. – Мне кажется, что Даверак что-то говорил о тебе и о ком-то из его друзей.

Эйнар слегка просияла при мысли о Лондавере, друге ее зятя, но не перестала цепляться за сестру.

И теперь, когда в обеих пещерах воцарилось молчание, Пенн провозгласил из нижней пещеры, что Бон Агорнин отправился в последний путь в темноту.

4. Некоторое неприличие в нижней пещере

Бон Агорнин и его зять не всегда идеально понимали друг друга. Сиятельного Даверака уведомили и даже осведомили о распределении сокровища тестя. Но ничего не было сказано о распределении его тела. Это не было оплошностью ни со стороны Даверака, ни со стороны Бона, поскольку каждый полагал дело очевидным: Бон, что тело должно распределяться по тем же правилам, что и сокровище, а Даверак – что тело будет поделено поровну между членами семьи. Именно поэтому он предположил, что печень достанется бедному малышу Ламераку. Для Бона, поскольку он начал серьезно расти при обстоятельствах, о которых он поведал Пенну, его тело было частью его сокровища, частью того вспомоществования, что он передавал своим детям. Для Сиятельного же тело дракона существовало отдельно от драконьего золота, и вера эта была настолько сильна в нем, что едва ли нуждалась в объявлении.

Когда пришел зов и семья собралась, чтобы спуститься в нижнюю пещеру, то из-за расположения комнат Партия Парлора опередила Партию Столовой. Сиятельный Даверак, который находился в тот момент у дверей парлора, оказался впереди всех. Сразу за ним следовал Преподобный Фрелт, затем драгонеты, подгоняемые Сиятельной Берендой. За ними шел Эйван и его сестры, вышедшие из столовой. Слуги, естественно, остались наверху, где у Эймер было полно работы, да и прислуга Беренды не сидела без дела, подначивая друг друга и сплетничая о своих хозяевах.

Пенн ожидал у дверей нижней пещеры, голова его в печали склонилась так низко, что он не замечал Сиятельного Даверака, пока тот буквально не наткнулся на него. В нижней пещере места было только для троих, так что Сиятельный Даверак вошел, а прочие ожидали – взрослые в вежливом молчании, а драгонеты тихо шипя от нетерпения.

– Наш отец Бон умер, – сказал Пенн. – Теперь мы должны разделить его останки, чтобы мы могли укрепиться его силой и всегда его помнить.

Сиятельный Даверак при этих словах немного склонил голову, а затем без лишних колебаний отхватил ногу своего мертвого тестя, отряхнул оставшуюся чешую и откусил огромный кусок. До этого момента Пенн не протестовал, но, когда Даверак отхватил еще кусок, не меньше первого, Пенн предупредительно выставил коготь.

– Что ж, брат, ты получил то, о чем мы договаривались, – тихо произнес он.

– Договаривались? – спросил Сиятельный Даверак, поскольку в его голове не было и следов памяти о подобной договоренности. Он откусил еще раз, и кровь потекла по его морде. – Ты о чем это?

– Вы, Беренда и я должны были каждый откусить по разу, предоставив все остальное нашим менее благополучным братьям и сестрам, – сказал Пенн с последним терпением дракона, который только что потерял отца при непростых обстоятельствах.

– Нет, Преподобный Пенн, это соглашение касалось золота. – Сиятельный Даверак фактически рассмеялся, откусывая очередной кусок, поскольку искренне верил в то, что говорил, и полагал, что Пенн несет вздор.

– Стоп, остановись прямо сейчас, – сказал Пенн, пытаясь встать между шурином и телом отца. – Ты получил уже больше, чем мы договорились. Положи эту ногу.

– Вздор, – сказал Сиятельный Даверак. – Если ты решил не брать свою долю, это твое дело, а я возьму долю сына и лорда, а еще возьмут Беренда и дети.