Клык леопарда

– Я знаю про тебя все, центурион. Знаю, сколько ты заплатил за свой красивый меч, знаю, когда у твоей жены родится ребенок, знаю, кто ты такой на самом деле и откуда ты родом. Секреты – мое богатство, Марк Валерий Аквила. Они мой хлеб. Секреты кормят моих людей, а также оберегают нас с тобой от топора имперского палача. Мне известно многое о тех, кто правит Тунгрорумом, как официально, властью императора, так и тайно, силой банд, что контролируют улицы. Расскажи я о них – и их казнили бы в тот же самый день. У меня есть доступ практически ко всем официальным документам и переписке, которая проходит через учреждения, и в каждой телеге этого дерьма я нахожу крошечный золотой самородок. Судя по выражению твоего лица, я извлекаю из этого куда более сильную пользу, чем этот болван Канин. Ах да, префект Канин. Прости, но он просто жалок, этот ловец воров, что, впрочем, лично мне только на руку. Когда настанет нужный момент, я его убью, и он это знает, но пока этот недалекий болван меня устраивает.

Обдурон на какое-то время умолк, но потом заговорил снова, уже мягче:

– Ладно, забудем про нашего общего друга-префекта. Давай лучше поговорим о тебе, центурион. Ты, как нам обоим известно, Марк Валерий Аквила, сын убитого сенатора, и скрываешься от возмездия. Согласно поступающим из Рима донесениям, ты нашел прибежище в одной из когорт, что охраняют северную стену Британии. Кстати, вознаграждение за твою поимку удвоилось с тех пор, как исчезли и центурион преторианцев, и фрументарий [30], которым было поручено схватить тебя, что добавляет к первоначальной измене еще и убийство государственных служащих. Похоже, ты опасный человек. Но поскольку у тебя нет живых родственников, тебя невозможно шантажировать их убийством, если, конечно, не брать в расчет твою жену и будущего ребенка.

Увидев, как заходили желваки на скулах пленника, Обдурон махнул рукой.

– Не бойся, я, как и ты, не воюю с женщинами и детьми. К тому же зачем мне угрожать человеку, с которым у меня столько общего? Я тоже скрываюсь от правосудия в имперском его понимании, тем более когда его так неумело вершит префект Канин. Мне тоже хотелось бы вернуться домой и жить мирной жизнью, но я, как и ты, лишен выбора. Мне остается лишь одно: вести борьбу за существование и силой брать то, что я могу взять. Я и ты, Валерий Аквила, мы должны вместе сражаться против несправедливости, а не скрещивать мечи, как враги.

Обдурон поднялся на ноги и, подойдя к Марку, встал перед ним, загородив собой факелы за его спиной.

– Подумай о моих словах, центурион, прежде чем отвечать отказом. Вдвоем мы бы составили несокрушимую силу. С благословения Ардуины мы могли бы удерживать лес в своих руках и сопротивляться любым силам, высланным против нас наместником. Мы бы создали армию, которая бы наводила ужас на римские гарнизоны вдоль всей германской границы. Встань на мою сторону, Валерий Аквила, и судьба всей этой провинции будет в моих руках. Давай отомстим всем, кто поломал нам судьбу. Или тебя прельщает жизнь беглого центуриона, который ежесекундно живет в страхе разоблачения? Ты готов стать свидетелем смерти тех, кто дружил с тобой и помогал тебе? Сегодня вечером ты мой гость. Эта метель закончится не раньше утра. Значит, у тебя есть время подумать над моими словами. Подумай хорошенько, Валерий Аквила. Завтра утром я хочу услышать твой ответ. – С этими словами Обдурон повернулся к входу в пещеру и крикнул: – Грумо!

В проходе вырос великан. Главарь разбойников жестом указал на Марка:

– Поставь у входа четверых копейщиков. Чтобы ему даже в голову не пришло сбежать отсюда.

– Похоже, буря стихает, – сказал Дубн, указывая вверх. Юлий посмотрел на небо.

– Что ж, хлопья и впрямь стали мельче. Давно пора. Столько снега я не видел за всю мою жизнь. – Он махнул рукой в сторону поляны, где возле догорающих костров пытались согреться несколько сотен солдат.

Их сапоги и исходящее от костров тепло быстро превратили заснеженную землю в чавкающую жижу, доходившую им до щиколоток. В результате заготовка новых дров превратилась в истощающую силы борьбу как с весом бревен, так и с грязью под ногами. Лесорубы давно выбились из сил и передали тяжелые топоры в свежие руки, тем более что их собственные были все в волдырях, даже несмотря на жесткие мозоли, заработанные за годы службы. Новички же работали так медленно, что Фронтиний в конце концов счел нужным вообще прекратить заготовку дров.

Дубн похлопал Юлия по руке и вновь указал на небо.

– Я вижу звезды. Тучи расходятся.

Рассвет подтвердил его надежды. На небосклоне не было ни единого облачка, как будто буря начисто его вымела. Заря осветила небо розовым светом, и в ее лучах остатки снега засияли золотом. Быстро переговорив, Фронтиний и Сергий приказали солдатам позавтракать и приготовиться к марш-броску назад в Тунгрорум. Примипил собрал центурионов.