Клык на холодец

– Ну вот, Васильич, четыре головы, как и было велено. – сказал один из ловцов, крепкий, бритоголовый. – Я так думаю, хватит. Понесли в усадьбу, порадуем хозяина…

– Это тебе хозяин. – буркнул в ответ второй. – А мы люди свободные, по своей воле ему помогаем.

– То-то я гляжу, когда Он с тобой в прошлый раз, заговорил, ты едва не обделался! Тоже, видать, по своей воле? – хохотнул бритоголовый. – Ты, Васильич, болтать-то болтай, да берега не теряй. Сам видел, что бывает с теми, кто поперёк Его нрава идёт.

– Да уж… – собеседника передёрнуло. – Такой страсти…

– Зато баблосики через него хорошо имеете! И когда Он снадобье своё, от Лесного Зова которое, до ума доведёт – уйдёте наружу и будете жить, как люди!

– Да уж скорее бы… – отозвался второй. – Который уж месяц ждём. Надоело – выберешься на сутки за МКАД, не успеешь оттянуться, а уже назад пора!

– Вы, главное, Его во всём слушайте. – бритоголовый поучительно поднял палец, – И будет тогда полный ажур!

– Кстати… – охотник оглянулся по сторонам. – Ребята говорили, что в прошлый раз заметили этого, мелкого.

– Кого-кого? – бритоголовый недоумённо уставился на собеседника.

– Ты лешаков видел когда-нибудь?

– Доводилось пару раз, давно.

– А этот – как они, только маленький, вроде ребёнка. Примерно такой.

И показал ладонью. Выходило, что роста в неведомом существе было не больше метра двадцати.

– Раньше-то он бродил вместе с собаками и даже, как говорили мужики, был у них не то, что за вожака – советы давал, что ли? Кто такой, откуда взялся – неведомо, но когда стая из парка свалила, ушёл с ними. Вот и охотники, которые собак выслеживали, его, вроде, тоже видали.

– Да и хрен с ним. – махнул рукой бритоголовый. – Насчёт лешаков команды не было. Ну что, пошли? Хорошо бы до темноты вернуться.

Малой плохо понимал язык гладкокожих – то, немногое, что знал, он успел позабыть за тридцать лет жизни со Стаей. Он распластался на земле, в самой гуще колючего малинника (длинные, острые шипы не брали его корявую, словно кора, кожу) и с тоской наблюдал, как охотники пропускают в лапы связанных собак длинные палки, как взваливают на плечи и отправляются восвояси.

Из травы послышался жалобной скулёж. Малой рискнул чуть- чуть высунуться из ветвей – и увидел, как трёхмесячный щенок Старой, смешно переваливаясь на коротких, толстых лапах, торопится за гладкокожими. Один из них обернулся и поднял дубину.

– Не трожь! – прикрикнул на него бритоголовый. – Сдадим вместе с остальными. Глядишь, и пригодится Ему для каких-нибудь опытов. А отстанет по дороге – значит, повезло.

Малой дождался, когда гладкокожие отойдут подальше – собачонок старательно ковылял за ними – и выбрался из малинника. Рядом качнулись ветки – бесшумно возник большой пёс, из уцелевших. Ткнулся мокрым носом в покрытую мхом щёку, лизнул. Малой потрепал его по лохматому загривку и встал. Пора было собирать поредевшую Стаю.

XI

– …я сам едва не поседел! Оборачиваюсь – а он стоит и пялится своими буркалами. В холке, не поверишь, метра два! А то и с половиной!

Егерь потянулся к корчаге с сидром. Ещё две, уже пустые, сиротливо притулились между грязными тарелками и миской с пловом – уже слегка поостывшим.

Часа не прошло, как Егора привели в трактир. Умар помог устроить пострадавшего на лавке, после чего отпросился пройтись по селению, познакомиться с жителями, заглянуть на рынок. Сильван, как и полагается прилежному ученику, пользовался любой возможностью, чтобы пополнить запас знаний.

– Вот я и говорю – слонопотам, не лось! – Егор отхлебнул янтарного, с густым яблочным вкусом, напитка. – Раза в полтора больше обычных, зуб… то есть клык на холодец!

Егерь ухмыльнулся.

– Много ты обычных видел, салага! В Лесу без году неделя, а туда же, клык!

– Я-то? – молодой человек поперхнулся от возмущения и закашлялся. – да я…кхе… в тай…кхе…ге с малых лет! Я… кхе… на заставе в Биро…кхе. биджане знаешь сколько сохатых завалил?

– Замкадные, не в счёт. – пренебрежительно отмахнулся Бич. – Мелюзга это, и тот, которого ты видел – тоже мелюзга. Вот в Лосинке – те да!

– Что, тоже альбиносы?

– Сам ты альбинос. Небось, с перепугу не заметил, какие у того лося глаза были?

– Ну… – Егор озадаченно поскрёб затылок. – кажись, обыкновенные. Чёрные такие, большие, как у лошади.

– То-то, что чёрные! – Бич назидательно поднял нож с наколотым куском баранины. – А у альбиносов, что у людей, что у зверей, они светлые или вообще красные, потому как лишены пигментации. Белые лоси – это, Студент, особый вид. Они ещё до Зелёного Прилива были, хотя и не в этих краях.

– А в каких?

– Хрен их знает – то ли в Финляндии, то ли в Швеции. А теперь вот и у нас. В Лосинке есть один, не твоему чета. Два метра в холке, гришь? А три не хочешь? Я видел как-то – мастодонт, не лось!

Недаром Пау-Вау считают его духом Леса, а остальных белых лосей – его детьми.

– Выходит, индейцы на них не охотятся? Типа священные животные, неприкосновенные?

Егор с трудом мог представить, что Пау-Вау подражают индийским браминам.