Клык на холодец

– И дочка из всех почтовых белок самая надёжная – егеря ей, как себе, доверяют! Очень удобно получается: ты Смотритель Норы, а она – начальник нашей почты.

– А по поводу харчей, одёжки и прочего не волнуйся. – поспешил добавить Бич. – Ни в чём нужды знать не будешь, клык на холодец! Огород, опять же, укроп, петрушка, свежие огурчики… Речка недалеко, рыбалка – закачаешься! А если что особенное понадобиться – только скажи, враз добудем. Егеря мы, или где?

Виктор растерялся: предложение подходило ему как нельзя лучше. В прежние годы он, случалось, мечтал о таком вот отшельничестве. Например – смотрителем отдалённого маяка, или хранителем маленького провинциального музея, в котором почти не бывает посетителей.

Похоже, эти трое угадали его заветные мысли.

– А ты что скажешь?

Пёс подумал и лизнул ему ладонь.

– Ева, вы… м-м-м… вы упомянули что-то о лаборатории?

Женщина кивнула и сощурилась.

– И часто вы там бываете?

– Как выйдет. – она глядела на него с весёлым недоумением. – А что?

– Нет, ничего. – Виктор замялся. – Просто… буду рад вас видеть. И дочка, Яська – тоже. Она обещала меня навещать…

Ева поглядела ему в глаза и чуть заметно кивнула.

– Вот и славно! – Вова хлопнул в ладоши. – Значит, договорились?

– Вы же заранее знали, что я соглашусь!

– Ещё как знали!

Лиска вскарабкалась на платформу.

– Они, Палыч, утром обо всём сговорились, я сама слышала. Это Ева предложила, гадали только, как тебе сказать!

– Так уж и я… – на этот раз смутилась «докторша».

– Ты-ты, не скромничай! – Девушка бесцеремонно уселась возле носилок. Пёс немедленно ткнулся носом ей в ладонь, требуя ласки. – Я что пришла: ты «зеленушек» напоследок осмотришь?

– Я к вам в вагон сяду. Пока доедем, со всеми разберусь.

Лиска вскочила и расцеловала женщину в обе щёки.

– Ева, я тебя обожаю! Даже не знаю, как бы я одна с ними…

Они обернулись. Возле прицепленного позади тендера вагона- теплушки царило оживление: «партизаны», подгоняемые зычными матами Чекиста, подсаживали в раздвинутые двери «зеленушек». Яцек стоял в сторонке и, щурясь, грыз травинку. В общей суете он участия не принимал – осматривался да время от времени бросал настороженные взгляды на Бича. Егерь, уловив такое внимание к своей персоне, подмигнул поляку – мол, не тушуйся, парень, прорвёмся…

– …поразительно, как ты их уломала! Со мной даже говорить не стали, дела мол, у них, неотложные. А тебе – сразу!..

Ева не стала возражать. Она странным образом привязалась к безбашенной компании «партизан». Возможно, сыграла роль разница в возрасте – самый старший годился ей в сыновья. В свою очередь, те смотрели на «товарища военврача», как на высшее существо и спорили за право выполнить любую её просьбу. А уж убедить их сопроводить «зеленушек» до места, где Лиска собиралась сдать бедняг обитателям Лосинки, и вовсе не составило труда.

– Наши подопечные, вроде, получше, а? Как думаешь, Палыч?

Виктор кивнул. Воздух Леса (или что-то иное?) явно пошёл узникам спецсанатория на пользу: сгладилась судорожность, движений, речь стала почти осмысленной, внятной. По пути от Грачёвки до Ховрино они шли спокойно, не пытались разбегаться, не застывали на месте – не то, что во время страшного ночного марша.

Его размышления прервал зычный, слегка гнусавый рык Лёхи-Кочегара:

– Ну что, отправляемся? Граждане пассажиры, занимайте места согласно купленным билетам!

– Сейчас, ещё минутку! Серёженька, помоги…

Лиска перекинула ноги через дощатый борт. Егерь спрыгнул на землю и протянул ей руки.

– Ты с «зеленушками», в вагоне?

– На кого же я их оставлю? Кстати, Умар с нами хочет поехать. Ты не возражаешь?..

– С чего мне возражать? – егерь пожал плечами. – Пусть едет, он давно хотел…

Девушка благодарно потёрлась носом о его щёку.

– Фу, колючий… так вы на Лихоборах сойдёте?

– Да, нам со Студентом в другую сторону, на Лужники. Ботаник, приятель Виктора, тоже вот напроси…

Конец фразы заглушила серия пронзительных свистков. Лёха-Кочегар, высунувшись по пояс из паровозной рубки, азартно дёргал обшитую кожей проволочную петлю. Судя по раскрасневшейся физиономии, рябиновая самогонка пошла ему впрок.

Девушка обняла егеря за шею, поцеловала – крепко, долго, в губы – и полезла в вагон. Забралась, отряхнула колени и задорно крикнула:

– Узнаю, что ты на первокурсниц заглядывался – лучше сразу сбегай за МКАД! Не помилую!

Снова свисток.

– Поезд отправляется! Провожающим просьба покинуть вагоны!

Красные колёса «9П» провернулись, из-под них в поросшую травой насыпь прыснули жиденькие струйки отработанного пара. Состав дёрнулся, лязгнул сцепками и резво взял с места. Егерь застыл от неожиданности, выругался – и, спотыкаясь о шпалы, кинулся за платформой.

– Стой, шлемазл! Не видишь, шефа потеряли!..

Лиска, согнувшись от хохота, держалась за отодвинутую дверь теплушки. Из-за спины ей неуверенно вторили «партизаны».

– …догоню – всех уволю![12]

Бич ухватился за протянутые руки, кувырнулся через борт и рухнул на доски настила, жадно хватая ртом воздух.

– Ну, Лёха, ну, аицын паровоз! Ты таки шо, спешишь скорее, чем я?