Клыкастые страсти

* Юля намекает на рассказ В. Конецкого «Невезучий Альфонс», прим. Авт.

Вампир встряхнулся и подмигнул мне. Уверенность, словно гусеница на ветку, опять наползла на его лицо.

— Юлька я на тебя рассчитываю.

— Валяй, — согласилась я. — Только домик сначала обследуй. Ребят я посылать не стала. Им и так досталось. Прикинь, я их в церковь таскала…

Вампиры рванулись в дом с засадой неслышными тенями.

На улочку ворвались несколько джипов. И из них горохом посыпались оборотни. Стало шумно и весело. К нам подлетел Валентин. Но обнимать не решился. Мечислав так и держал меня на руках, поэтому обнимать пришлось бы в первую очередь вампира. А это — чревато.

— Юлька, ты цела?

— Частично. Руки болят.

— А что у тебя с руками?

Оборотень ловко цапнул меня за локоть.

— Мечислав! Ты погляди!

Я тоже поглядела. И пожалела, что даже упасть в обморок не могу. Кисти рук были распухшими чуть ли не вдвое и красными — в тон пожарной машины. И из них — то ли из-под ногтей, то ли просто из пор кожи медленно капала кровь. Бо-ольно!

— Что это?! — Мечислав поудобнее устроил меня на руках и заглянул мне в глаза. — Юля?

— Не знаю. Наверное, проклятие сопротивлялось, — проныла я. Мне вовсе не хотелось ничего делать. Ни отчитываться, ни рассказывать, ни ругаться, ни спорить…

Вампир огорченно вздохнул и устроил мою голову у себя на плече. Я не возражала. Слишком уж я устала. Хотелось закрыть глаза — и раствориться в облаке медового арома-та. Хотелось пропитаться им насквозь — и пить его, как густое вино. Хотелось мурлыкать и тереться лицом о рубашку вампира. Или чтобы он погладил меня по волосам, поцело-вал, сказал что-нибудь хорошее, как он за меня волновался, как ему будет без меня пло-хо…

Скорее свиньи полетят!

Да что со мной опять такое!?

Я встряхнулась, приходя в себя. Слабость дурманит голову. Еще немного — и будет гораздо хуже. Я захочу от Мечислава человеческого участия, душевной близости, пони-мания и заботы — то есть того, на что вампир просто не способен.

Он — прекрасен. Но может предложить мне только секс. А мне хочется тепла. Доброты. Любви, наконец! Чтобы меня любили — и чтобы я любила. Так, как это было у меня с Даниэлем.

Теперь я отчетливо это понимала.

Ох, Даниэль… Как ты вообще мог умереть!? Бессовестный!

Мысли о любимом вампире помогли встряхнуться. Я дернула головой, едва не заехав Мечиславу по челюсти, и принялась отчитываться.

— Побывала у ИПФовцев. Мы немного поссорились. А когда поехали обратно меня об-стреляли. Нас. Машина врезалась в столб. Нас попытались выманить из нее. Ребята ска-зали, что это — зов. И их зовет призывающий лис. Нас хватило бы минут на пять. Я попы-талась хоть что-нибудь сделать. Выпала в транс, увидела вампира и узнала, что он про-клят. Потому-то он и призывал только лис.

— погоди. Как ты выпала в транс?

— Не знаю. Как-то.

— А проклятие? Я наперечет знаю всех проклятых вампи-ров. И Родиона среди них — нет. Он не проклят.

— Здрасте! Еще как проклят! Я что — слепая? Что я тогда с него снимала, если это — не проклятие!?

— И в чем оно заключалось?

— Пи… то есть Родион, — я решила не говорить никому настоящее имя вампира. Захочет — сам поделится. — При жизни он мог договориться с любым животным. Я так предполагаю, что его дар — не призывать животных, хотя он и это сумеет. Его дар — говорить и пони-мать. Влиять. Сочувствовать. Сопереживать. Управлять — но во благо живым. Он это сможет. Лечить, заботиться, любить…

— Опасный талант, — протянул Мечислав. — а он знает, что ты сняла с него проклятие?

— Знает.

Я прямо-таки видела, как крутятся колесики в голове вампира. За безупречно гладким лбом и безмятежными зелеными глазами угадывалась напряженная работа мысли. Поль-за, вред, союзы, угрозы, привлечение на свою сторону…

— я с ним договорилась. Он собирается получить статус ронина, а потом вернется сюда и поможет мне разобраться с оборотнями. В том, что касается моих… выходок.

— Это он тебе обещал за снятие проклятия?

— Да.

— Я всегда знал, что ты — настоящее сокровище, — не поскупился на комплимент вампи-рюга. И направился к обочине. Туда как раз выносили тела из дома.

М-да, именно что тела. Шесть штук. Два вампирских, четыре оборотневских. Все раз-ной степени изодранности. Один вампир просто неопознаваем. Так, туловище без голо-вы и рук. Голова и руки — рядом. Хорошо что меня уже стошнило после ИПФ, а то я бы сейчас…

Интересно, а тошнота считалась знаком внимания от прекрасной дамы? В те времена, когда рыцари пели под балконами, а им на головы сбрасывали платочки, шарфики и но-сочки? Или хотя бы ночные горшки?

Вообще-то все возможно.

Это я так, отвлекаюсь от действительности. А заодно я отвернулась, закрыла глаза и спрятала голову на груди у Мечислава. Лучше думать о сексе, а не о трупах. Да и запах меда и цветов был намного приятнее, чем крови и, пардон, содержимого кишечника. Да, именно так, кровью и дерьмом, пахнут изорванные в клочья тела. И видеть и нюхать это мне не хотелось. Тошно.

Слышны были только короткие комментарии вампира.