Клыкастые страсти

Мечислав слушал молча. А потом кивнул.

— Оставайся пока здесь. Я поставлю за дверью пару оборотней. Если что понадобится — зови. Когда придет время, я тебя сам позову. Раз уж ты обещала.

Я кивнула.

— Это все?

— к сожалению, нет. Юля, нам теперь надо держаться вместе.

— Зачем?

— Невольно, спасая меня ты показала свою силу — Северному.

— Ко… а…, Олегу батьковичу?

— Да. И Совет будет интересоваться тобой.

— Рамиреса нам мало было… Как будет проявляться их интерес?

— Пока не знаю. Зато знаю, что необходимо для нашей безопасности. Пушистик, ты можешь возмущаться, ругаться, спорить, но нам придется работать вместе. Видеться хотя бы раз в два дня делиться силой, изучать твои способности.

— А больше ты ничего не хочешь?

Вышло как-то вяло. Дожила. Ругаться сил не осталось!

— Хочу, — Мечислав расплылся в очаровательной мальчишеской улыбке. — А что ты мо-жешь мне предложить?

— Два пинка и путевку на кладбище, — окрысилась я.

— Обсудим позднее. Но лично я бы не отказался. Представь себе, ночь, луна…

— озон, бомжи…

— Мы с тобой, — не дал сбить себя с толку Мечислав — прогуливаемся в обнимку под лу-ной, заливающей кладбище серебристым светом…

— Я матерюсь, на чем свет стоит, потому что уже успела подвернуть ногу, сломать каб-лук и вступить в дерьмо…

— Кудряшка! Какие неэстетичные слова! И вообще, одень на прогулку резиновые сапо-ги.

Я представила себе эту картину — и захохотала. Мечислав вышел из-за стола, подошел ко мне, прежде, чем я успела опомниться, чмокнул в нос — и исчез за дверью.

А я осталась истерически хихикать.

А заодно — умываться, приводить себя в порядок и избавляться от украшений. Они мне все что могли — все натерли. Кто сказал, что носить на себе кучу золота — приятно? Его бы обрядить, как ходячий валютный запас России! Мигом понял бы, как это — когда уши оттянуло чуть не до плеч, пальцы распухли под кольцами, а браслеты зверски натер-ли запястья.

Хорошо хоть без цепочек обошлось. И без диадем. Хотя не факт, что мне и дальше бу-дет так везти.

А что бы пока сделать?

Кушать? Не хочу. Пить? Я уже напилась воды из-под крана. А что тогда? В интернете повисеть? За вампирский счет?

Было — лень.

Поэтому я сделала лучший выбор. Легла на диван — и отключилась.

* * *

Я проспала бы всю ночь, почти до рассвета. И видела красивые сны. Сейчас меня не мучили кошмары. Я гуляла по лугу, заросшему цветущими одуванчиками. И была со-всем-совсем такой, как на рисунке Даниэля. Безусловно — я, но сильная. Намного силь-нее. И на моем лице сияли звериные желтые глаза. Только это не было страшно. Было — правильно. Все было так, как надо. Я — взрослею и становлюсь другой. Что-то меняется, та Юля, которая была раньше, постепенно уходит, а я прихожу на ее место. Но в этом нет ничего страшного. И рядом с моей ногой скользил зверь с человеческими глазами. По-прежнему хищный свирепый, опасный — и послушный. Часть меня. Страшная часть. И в то же время — нет, не укрощенная, а скорее приученная к тому, что рвать надо во-время. И только врагов. Дикий зверь, не ручной. Но — часть меня. Я понимала, сейчас он так послушен именно потому, что я становлюсь сильной. И поэтому он не пугает меня, как сильных духом не пугает гроза или извержение вулкана. Теперь я могла видеть не только ярость и злобу зверя, не только его стремление победить любой ценой, ценой да-же своей жизни. Пусть даже придется издохнуть, но только сомкнув клыки на глотке вра-га. Но и красоту. Свирепую красоту вольного, дикого хищника, которая завораживала своей безудержностью и неукротимость. Так завораживают пожары и смерчи.

И рядом со мной по траве шел человек. Или — вампир. Не знаю. Может, это просто бы-ла моя мечта об идеальном мужчине?

Тень Даниэля уходила все дальше и дальше. Я знала, что так будет. И он — знал. Знал, когда передавал мне свой дар. Рано или поздно я стану сильной, как на его рисунке — и тогда найду в себе силы простить и отпустить его. Теперь уже навсегда. Чтобы он смог родиться заново. Как и все мы в великой спирали жизни. А пока человек, которому я не могла посмотреть в лицо, шел рядом со мной. Просто — шел. Ничего не говоря, ничего не делая. Просто иногда срывая одуванчики и отдавая мне, чтобы я вплела их в венок. И его руки — тонкие, изящные, с длинными чувственными пальцами, с золотистой кожей, были подозрительно похожи на руки Мечислава. Но самого вампира там не было. Это был мой сон. Не наведенный. Не провал в транс. Просто — становление чего-то важного внутри меня. И я была спокойна. Впервые за эти страшные полгода.

Мне хотелось, чтобы мой сон длился вечно.

Но — меня разбудили.

— Пушистик… проснись, девочка…

Голос, мягкий и обволакивающий, казался продолжением моего сна, а сон — продол-жением голоса…

Я с трудом открыла глаза — и оказалось нос к носу с Мечиславом.

Видимо, спросонок я плохо соображала. Потому что сделала вовсе уж неправильную вещь.

Я медленно подняла руку и коснулась пальцем брови вампира, чуть пригладила ее, кос-нулась щеки, обвела кончиком пальца губы… вампир застыл от такого приема, как соля-ной столб.

— Ты мне снился. А сейчас я — сплю?