Клыкастые страсти

Лестница быстро закончилась, и мы пошли по узкому коридору. Точнее Мечислав вял меня за руку и повел, не слушая возражений. А я особенно и не возражала. Потому что в коридоре совершенно не было света. Дверь с лестницы закрывалась наглухо — и за нее не проникал ни один лучик. Вампирам это было не нужно. Они отлично видели в темноте. А я просто вписалась бы лбом в стену. Поэтому я и не ворчала. Хватит с меня на сегодня потрясений. Не будем добавлять еще и сотрясение мозга.

Наш поход в темноте закончился неожиданно. Мечислав одной рукой продолжая сжи-мать мою ладонь, второй рукой толкнул какую-то дверь. И мне по глазам резануло белым электрическим огнем. Я зашипела и прикрыла лицо рукой.

— Черрррт! Предупредить нельзя было!?

— Прости, кудряшка.

Раскаяния в этих словах не было ни на грош.

— Бог простит!

Я похлопала ресницами, разгоняя круги перед глазами. Это получилось неожиданно бы-стро. И я смогла осмотреться вокруг. Кажется, это и был бокс номер один. Белые стены, белый потолок, белый ковер на полу, далеко не такой роскошный, как в кабинете дирек-тора, на белой стене — яркая картина в багрово-черных тонах. Белый снег, черное равно-душное небо, усыпанное звездами, два человека на снегу. То есть человек — и вампир. Вампир стоит на коленях над телом, поднимая вверх лицо, испачканное кровью. И багро-во-алая кровь на снегу. Лица обоих выписаны особенно тщательно. На лице жертвы — смертельный ужас, мешающийся с таким же смертельным наслаждением, которому не-возможно противостоять. На лице вампира гораздо больше эмоций. Удовлетворение. Удовольствие. Сожаление. Одиночество. Смертная тоска. И все же — любовь к жизни. Я знала только одного художника, который мог нарисовать такое.

— Это работа Даниэля?

— Да.

— Вы нарочно привели меня сюда, чтобы сделать мне больно?

— Нет, кудряшка. Меньше всего я хотел причинить тебе боль.

— А это писалось с натуры?

— Да.

Лицо вампира было мне знакомо. Даниэль. А жертва? Накатила знакомая горячая волна. Обожгла, захлестнула мой разум — и поволокла за собой, в непроглядную черноту.

— Я смирился с тем, что стал вампиром, — услышала я тихий голос. — Я смирился со своей участью,

когда убил своего брата-инквизитора. Но я был художником. И не смог жить толь-ко наполовину. И с радостью принял смерть. Может быть, мне удастся возродиться? Не знаю. Ничего не знаю. Темнота. Так пусто…

— Кудряшка! Очнись! Что случилось!? Юля!!! Что с тобой!?

Сильные руки схватили меня за плечи и несколько раз встряхнули, взбалтывая, как за-сохший лак для ногтей. Я замотала головой, приходя в чувство.

— Пустите меня!

Ага, разбежалась! Мечислав даже и не подумал меня отпускать. Наоборот, притянул еще ближе к себе, вглядываясь в мое лицо.

— Нам надо будет очень серьезно поговорить, кудряшка. Очень серьезно.

— Пустите меня!

Вампир поставил меня на пол, рядом с собой. Я сделала шаг в сторону — и продолжила оглядывать комнату. Кроме нас двоих здесь находились еще четверо людей. Ну, то есть не совсем людей. Во-первых, тут был Славка. Он был чистокровным человеком. Если не считать дурной наследственности с дедушкиной стороны. За его руку крепко держалась Клара. А рядом, с двух сторон от братика с его пади, стояли двое вампиров. Вадим, все такой же веселый и улыбчивый, с небрежно растрепанными светлыми волосами, просто очаровательный в простеньких таких джинсах из синей кожи с аппликациями и синей сетчатой рубашке. Я тут же улыбнулась ему, как старому знакомому.

— Привет, кудряшка!

— Рада тебя видеть, Вадим! Давно тебя не было!

— Да всё дела, дела…

— Да все как сажа бела…

— Я тоже рада тебя видеть,… кудряшка.

Этот голос я бы узнала из тысячи. Катька. То есть теперь уже Анна. Для меня она стала Анной с той самой минуты, как предала Даниэля на смерть. Мерзавка. Медленно, глубо-ко внутри меня, там, в душе открыл глаза зверь-из-зеркала. Потянулся, выпустив когти — и оскалился. «Помучаем мышку, перед тем, как убить? Она это заслужила. Ты многое отдала ради нее, ты ввязалась в чужую драку, пусть ты и проиграла, но у тебя просто не было возможности выиграть, а она… Мразс-с-сь… Помучаем-м-м…».