Клыкастые страсти

— Ну-у с этим сложнее. Понимаешь, когда ты видишь ауру, ты видишь человека таким, каков он есть, хотя и без некоторых частностей. Я уверен, что и частности отражены в ауре, просто их надо уметь читать. Это как с письменными буквами. У кого-то дислек-сия, кто-то может прочесть только печатный и крупные буквы, а кто-то спокойно разби-рает и письменный текст. Чем больше у тебя опыта, тем лучше ты можешь определять характер и проблемы человека по его ауре по интенсивности цветов, их распределению и положению. Аура исходит от всего человеческого тела, но обычно она всего плотнее и более заметна вокруг плеч и головы, возможно, потому, что в этой части тела расположен наш разум.

Чем гуще оттенок того или иного цвета, тем сильнее выражено это свойство. Напри-мер, ярко-алые люди всегда эгоцентристы. А Христос, говорят, сиял белым цветом. Но основной цвет изменяется по мере развития или угасания сознания. Особенно сильно из-меняется цвет ауры перед надвигающейся смертью, но тут бабушка надвое сказала.

— Почему?

— Потому что с пророками не все ладно. Понимаешь, тогда надо бы признать, что чело-век — или хотя бы его аура, заранее знает о надвигающейся смерти.

— А это не так?

— Это… противоречиво. Любая система стремится к самосохранению. Если человек чув-ствует свою смерть, стало быть, он может ее и избежать.

— Дед говорил, на войне и такое бывало. Кто-то чуял, пытался сбежать, а она все равно настигала.

— Не знаю. Тут мне сложно сказать, я не специалист. Вампирам не место в штабах и полках.

— А жаль. Какой бы был десант!

Я представила себе армию вампиров, которые ночью пробрались в штаб противника, усыпили часовых, соблазнили медсестру, сперли сейф с секретными документами, заку-сили генералом… и тихо захихикала. Вадим покачал головой.

— Паранормы вне человеческой политики. Нас и так слишком мало.

— Да знаю я все. А про цвета ауры ты мне что-нибудь расскажешь?

— Нет.

— Почему?

— Мы уже приехали. Если хочешь — спроси у шефа. А я не хочу попасть под раздачу за «ничем не оправданные задержки».

Я вздохнула. Мы действительно стояли на стоянке перед «Тремя шестерками» и идиот-ское название светилось красным неоном. Я попыталась сопротивляться.

— А может, домой?

— Юля, у тебя нет выбора. Не откладывай на завтра то, что протухнет послезавтра.

И не поспоришь. И протухнет, и провоняет. Я стиснула зубы и решительно выскочила из машины. Лучше уж явиться в логово к вампиру сейчас. Не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра, так? Обычно я так и поступаю. Я до последнего не плачу за телефон, мои квитанции в жутком беспорядке, а экзаменационные билеты я учу где-то за сутки до экзамена. Но с вампирами так поступать нельзя. Чем дольше ты будешь от-кладывать визит, тем злее они будут. А разозленный вампир — зрелище для сильных ду-хом. Я могу себе это позволить. И Мечислав меня не убьет. Но гадостей он придумает столько, что мне и не снилось. В общем, не провоцируй — и не получишь по ушам. Со-блюдайте технику безопасности при общении с вампирами. В институте нам преподают, как правильно надевать противогаз и куда бежать, в случае пожара или террористов. А зря. Иногда мне кажется, что «основы безопасности жизнедеятельности» следует заме-нить на «основы психологии общения». Пользы будет гораздо больше.

Надо идти на разнос.

* * *

Шпион смотрел в темное небо и улыбался. Ему было хорошо и легко. Все прошло так, как он и предполагал. Никому и в голову не пришло заподозрить — его. Втереться этим лохам в доверие оказалось до смешного просто. Пара жалостливых историй, краси-вый рассказ о своих страданиях — и все. Все его жалеют и готовы сделать все, только бы ему было удобно. Что ж, шпион готов был этим воспользоваться.

И в первую очередь — для уничтожения — или хотя бы унижения этой заносчивой гадины Леоверенской! Такие, как Юля, всегда раздражали шпиона. Бесили. Вызывали ярость. Хотелось просто рвать таких мерзавок на части голыми руками.

За что?!

Да за все!

За силу, которая ей не была нужна!

За власть, которой Юля и не думала пользоваться!!

За Мечислава, который угрем вился вокруг этой гадины!!!

За то, что у шпиона этого не было. Никогда. И даже не будет.