Клыкастые страсти

Будет мне хороший урок на будущее. Если с кем-то связываться (ага, так Мечислав мне и дал. А потом догнал и добавил!), надо, чтобы этот кто-то все обо мне знал. То есть либо вампиры, либо оборотни. Либо ИПФ – если уж меня так перемкнет, что я захочу уйти в монастырь.

И еще надо, чтобы этот кто-то мог о себе позаботиться. А не был овцой на бойне.

А я сейчас почти такая же овца. Только с меня выгоднее стричь шерсть, а не резать. А ведь Мечислав это понимал куда лучше.

Он-то знал: кто бы ни победил, я буду ценной собственностью. Но даже с вазой эпохи Мин можно обращаться по-разному. Можно поставить под стекло и раз в год показывать гостям. А можно использовать вместо плевательницы.

А что я могу сделать, чтобы со мной так не поступили?

Да только одно: тесно сотрудничать с Мечиславом и учиться использовать свою силу. Чтобы накрутить хвост любому, невежливо глянувшему в мою сторону. Вот!

Кстати, о силе…

– Что с Кларой?

– Мы решили дать ей пожить до завтрашнего вечера. А ночью – всё. Ты сможешь приехать сюда завтра, часам к двенадцати?

– Ночи?

– Ночи.

– Смогу.

– Это хорошо. И еще, сделай одолжение, займись Славкой. И только теперь я поняла, что даже ни разу не вспомнила о брате.

Свинюка эгоистичная, что тут еще скажешь. Хотя… в оправдание… он-то обо мне девять лет не вспоминал, даже больше.

– Он жив?

– Да. Попытался задержать свою подругу, когда та уходила тебя убивать. За что и поплатился сломанной шеей.

– Парализован на всю оставшуюся? Ладно, хоспис я ему оплачу, – решила я. – Дед оплатит.

– Юля, – закатил невероятно зеленые глаза Мечислав, – он же оборотень! Любые физические повреждения может залечить в течение трех суток.

– Ладно. А от меня тогда что надо?

– Вадим успел ему рассказать, что он наворотил. Твой братик сейчас в раскаянии и просит тебя зайти.

– Может, просто передадим ему набор для харакири?

– Передашь лично, – отрезал Мечислав. – Доставить тебе кусунгобу?

– Чего?

– Ритуальный кинжал – прямой и тонкий, с клинком примерно 30 сантиметров длиной. Он же ёроидоси и мэтэдзаси.

– Предпоследнее слово повтори, плиз-з-з. Я и не знала, что японцы умеют так красиво материться.

– Юля!

Мечислав вздохнул так, что даже у меня на миг проснулась совесть.

– Иди к брату. Там ждет Леонид, попросишь отвезти тебя домой, ага?

– До завтра?

– До завтра. А я пошел спать.

* * *

Я тоже пошла. В бокс номер пять.

Славка был там. Лежал на кровати с самым трагическим видом. Так же, наверное, и я выглядела после смерти Даниэля. Рядом сидел Лёнька и что-то ему втолковывал.

– Славик, хай! – поздоровалась я. – Как шея?

– Леонид сказал, что завтра я смогу уже вставать. Юля, нам с тобой надо серьезно поговорить.

– Кто бы спорил. Лёнь, ты как, очень устал?

– Очень. Но до дома я тебя подвезу, – ухмыльнулся оборотень. – Я, Костик и Глеб. Не будешь удирать от охраны?

– Не буду, – вздохнула я. – а то еще кого-нибудь угробят, а я крайняя окажусь.

– А вот веди себя как приличный фамилиар, а не как абы кто, – ехидно посоветовал Леонид. – Я тебя подожду снаружи. Нам еще кое-что надо обсудить.

– Хорошо.

Я дождалась, пока Лёнька вышел, и присела в кресло.

– Что скажешь?

Славка молчал несколько минут, собираясь с силами. Потом решился.

– Юля, это правда – насчет Клары?

– Что именно?

– Что она никогда меня не любила, легла под меня по приказанию своего любовника, чтобы подобраться к тебе…

– А еще сливала информацию противнику и пыталась меня угробить. А тебя так и вообще чуть не убила.

– Жалеешь, что «чуть» не состоялось?

Я пожала плечами.

– Для меня все равно ничего не изменится. Дед тебя так и так не простит, в моей жизни ты участвовать не будешь, поэтому мне наплевать, жив ты или мертв.

Славка поднял брови.

– Ты так уверена насчет деда?

– Да.

– Интересно, почему? Я ведь был прав тогда. Ты помнишь отца?

– Смутно.

– А я его хорошо помню. Он маму любил.

– И мама его?

– Да.

– При жизни отца и бабушки у них с дедом ничего не было. Потом – их свободная воля.

– А о приличиях подумать не надо?

– Славик, о каких приличиях ты говоришь? Сколько им осталось? Год? Пять лет? Десять? Разве они не имеют права быть ну хоть чуть-чуть счастливыми?

– За наш счет?

– Почему за наш счет? Это их личная жизнь. А ты эгоист. Неужели не ясно, что твои родные имеют право быть счастливыми?

– Это мерзко.

– Потому вы с дедом и не помиритесь. Он не хуже меня чувствует твое неприятие. И зачем ему такая морока?

– А мать?

– Покажешься ей на глаза – я тебя сама грохну, – спокойно предупредила я. – И деда не дождусь. И вообще, давай про твою Клару, да я домой пойду. Спать охота.

– Что с ней будет?

– Смерть.

Я ограничилась одним словом. Но братику это явно не понравилось. Он попытался пошевелиться, задергал бровями, зашарил глазами по сторонам и наконец, не дождавшись с неба помощи, выдавил:

– Юля, а можно ее помиловать?

– Нет.

– Почему? А если мы уедем? Тайно? Как бы казнь была, а на самом деле…

Я покачала головой и подняла руку, останавливая Славку.

– Я все поняла. Ты ее до сих пор любишь, да?

– Да.